Начало конца

Витала посмотрел на него больными глазами, не совсем понимая всё то, что Лёня говорил скороговоркой.

– Давай ещё раз сначала и помедленнее, – мотнув головой сказал он.

– Я говорю, полночи тебя искал. Тут такое… – всё так же возбуждённо говорил Лёня, но, – нарвавшись на непонимающий взгляд Виталы, стал говорить медленнее: – Ночью Лёс с каким-то пацаном пришли и Жеку избили, сильно. Ни за что. Мы, когда несли его в комнату, спросили у них «за что?», так они говорят, мол, он сам знает за что, а будете вякать, мол, и вас тоже перех…ярим…

– Пьяные были? – додумался пока Витала до единственного вывода.

– Да в том то и дело, что абсолютно трезвые, я бы учуял, – раскрыв широко глаза, опять начал тараторить Лёня: – Представляю, что будет, когда они пьяные придут. Я тут дискотеку замутил на четвёртом этаже, ну для своих… Так они вчера прямо туда припёрлись и говорят мне: «Иди забирай своего дружка». Я не понял сначала, так они: «Давай скорее, а то и тебя забирать кому-то придётся!» Виталь, помоги, – Лёня положил руку на сердце. – Всё для тебя сделаю, что смогу. Пусть они только меня не трогают. Ты бы видел, как они Жеку избили… Вот возьми, кстати, это тебе от нас с Жекой. Он очень просит, чтобы они к нам в комнату не заходили.

Он сунул в руку Виталы свёрнутую купюру в двадцать пять рублей и небольшой кусочек гашиша. Витала с больной головой опять понял не всё из скороговорки Лёни. Но главное уловил хорошо. Его просят защитить их от его же собственного друга, и ещё платят за это деньги и угощают наркотиком. И не простым, а ещё прошлогодним гашишем, который к этому времени года мог сохраниться только у такого человека, как Длинный Жека. Тот жил в плановой деревне и сам не курил.

«Вот куркуль», – подумал Витала про Жеку, рассматривая гашиш и стараясь переварить всю информацию. Возможно, что Лёня не знал о том, что Витала с Лёсом близкие друзья. Они жили здесь всего неделю и в разных комнатах, каждый со своей подругой. Уходили и приходили, правда, всё время вместе. Но, какую ходили, никто не видел, а приходили вместе с ними и ещё несколько местных, которые ночевали у своих подруг в общаге, и почти всегда пацаны поднимали вместе с ними ещё кого-то. Так что он мог предположить, что они просто знакомы. А так как Виталу в общаге знали, как более авторитетного, то к нему и обратились за защитой.

Отхлебнув ещё раз из горлышка, он опять задумался, прервав жестом Лёню, который хотел ещё что-то сказать. Голова понемногу начала проясняться, и чем больше он понимал всю выгодность своего положения, тем быстрее приходил в себя, и даже злость на Лёса с Родей проходила. Сами того не зная, они пополняют его карманы. И к тому же делать вообще ничего не надо. Ни от кого в городе его не просят защищать, только от Лёса, которому ему просто стоит сказать «этих не трогай», и всё.

«Да даже если и знают, что мы вместе, ну и х…й с ним, всё равно ко мне прибегут», – подумал Витала и, ещё раз отхлебнув из бутылки, сказал:

– Ладно, я поговорю с ними, вас больше не тронут.

– Спасибо, Виталя, спасибо, – сжав его руку начал горячо благодарить Лёня. – В нашей комнате ты всегда долгожданный гость. Музыка, винишко иногда… девчонки… сам знаешь, мы не скучаем…

– Ладно-ладно, – освободил наконец свою руку Витала. – Лучше проведи меня пока. Кто там на вахте?

– Без вопросов, – аж обрадовался Лёня такой простой для него, одного из самых известных студентов, просьбе. – Днём я всегда провести могу, в любую смену. Чё тебе по простыням лазать? Меня зови всегда, в любое время…

Витала шёл за ним, спрятав бутылку за пояс. И слушая его думал, как, оказывается, немного нужно, чтобы люди становились шёлковыми. Жути нагнать хорошенько, и всё. Проходить днём в общагу ему, конечно, было не нужно. Они всегда возвращались уже ночью. Да и заплаченный четвертак деньги не бог весть какие после вчерашнего куша. Так ведь ни за что! Ещё и гашишем угощают, и ещё можно будет там взять раскумариться, если надо будет!

– Ну всё, Виталь, спасибо тебе ещё раз. Заходи, – наконец попрощался Лёня и замолчал, доведя его до второго этажа.

– Давай, – сказал Витала и сразу пошёл в комнату Лёса.

Общага ещё не начинала просыпаться. В субботу на занятия ходили лишь немногие, и только один человек встретился ему на пути, кроме заполошенного Лёни, которому было не до сна. Стучать в дверь пришлось недолго. Марина почти сразу подошла к двери и спросила:

– Кто там?

– Уголовный розыск, – изменив, как мог, голос, сразу ответил Витала. – У вас скрываются два опасных преступника, покалечивших ночью гражданина Пронина.

За дверью послышалась быстрая возня и приглушенный шёпот. Перепуганная Марина поднимала пацанов и что-то им взволнованно тихо говорила. Витала подумал, что даже если она и знает настоящую фамилию Жеки, которую он только что придумал, то вполне может подумать, что они ещё до общаги кого-то пресанули. И те с перепугу могут вылететь в окно, благо второй этаж, и ищи их потом весь день.

– Да это я, Марина, открывай, – сразу произнёс он своим голосом, пока они не выпрыгнули.