Начало нас (ЛП)

Сиенна тихо вздыхает и сжимает мою руку. Я не уверен, как я отношусь к ее ласке. Она не годится в матери. А последняя женщина, которая была для нас с Коулом скорее матерью, ушла, не взглянув на нас ни разу.

— Я не думаю, что он настолько жесток.

Из моего горла вырывается безрадостный смех. 

— Я знаю, на что он способен.

— Он уезжает из страны на две недели. Ему не обязательно узнавать о том, что произошло.

Это заставляет меня остановиться, вспышка неуверенности наполняет меня тревогой. 

— О чем ты говоришь?

— Я вытащила тебя и Коула до того, как на место прибыли полицейские и парамедики. Никто не знает, что ты был в той машине с Джози, кроме вас двоих и меня. И никто больше не должен знать. Правда этой ночи останется среди нас. — Она делает паузу, и ее губы дрожат в слабой, ободряющей улыбке. Но беспокойство струится по моим венам, и в груди сжимается что-то, что я не могу объяснить. Это почти похоже на чувство страха, но я не знаю, почему. — Джози вела машину. Она мертва, и другой водитель тоже мертв.

Упоминание Сиенны об их смерти напоминает мне о том, как мы с Коулом только что избежали немыслимого, но Джози не так уж повезло. Другому человеку тоже.

Это то, что называют судьбой?

Но насколько это может быть жестоко?

Я облизываю губы, когда мой череп пульсирует от новой тупой боли. 

— А как насчет врача скорой помощи, который нас лечит?

— Он мой друг. У меня есть связи, Колтон. Я могу это скрыть, и все будет так, как будто ничего и не произошло. — Сиенна отпускает мою руку и обхватывает ладонями мои щеки. Ее кожа липкая на моей слишком теплой плоти. Мое тело перегрелось, и я издал гортанный хрип.

— Я могу защитить тебя и Коула, — уверенно клянется Сиенна. — Просто поверь мне, ладно?

Мои легкие, кажется, не справляются с учащенным дыханием, что заставляет меня задуматься, не гипервентиляция ли у меня.

Охваченный паранойей и парализованный страхом, все, что я могу сделать, это выдохнуть:

— Ладно.

Мне никогда раньше не приходилось ни от кого зависеть. Конечно, Коул всегда был рядом, чтобы поддержать меня. Но мы братья, близнецы, и всегда поддерживаем друг друга.

Сиенна, наконец, отпускает мое лицо и обнимает меня за плечи, притягивая меня в свои объятия. Ее пальцы обвивают мою шею. 

— Все будет хорошо. Я обо всём позабочусь.

Я закрываю глаза и впервые молюсь. С сердцем, полным страха и страха, с предчувствием и неуверенностью, текущими по моим венам.

Пожалуйста, пусть Коул будет в порядке.

Пожалуйста, оставьте его жить.

ГЛАВА 4

Райли - 16 лет (младший курс)

Я стираю униформу, стараясь очистить пятно как можно лучше. Вот только я знаю, что не смогу скрыть большую каплю соуса Болоньезе, которую намеренно пролили на меня. Моя чистая, непомятая форма теперь запачкана, а в шкафчике у меня нет даже сменной одежды.

Черт побери, учителя возьмутся за мое дело и, наверное, накажут меня. За то, что была «нечистой» и не соответствовала лучшим школьным стандартам. Академия Беркшир не имеет себе равных и известна как частная школа для богатых. У нас здесь есть определенный стандарт, и его нужно всегда соблюдать. Любой, кто нарушает эти фундаментальные и негласные правила, становится изгоем — как со стороны учителей, так и со стороны учеников.

Наша униформа новая и нетронутая.

Наша обувь начищена, на ней нет пятен.

Наши волосы идеально уложены, ни одна прядь не выскакивает.

Наши спортивные команды не имеют себе равных.

У наших учеников самые лучшие оценки во всей чертовой стране.

Академия Беркшир воспитывает следующее поколение известных руководителей, хирургов, юристов, ученых и политиков. Любого, кто уйдет отсюда после окончания школы, невозможно остановить.

Но во многих случаях это безосновательно, особенно из-за фамилии. Кумовство — суровая реальность Беркширской академии и будущего ее студентов.

Закончив оттирать, я выбрасываю туалетную бумагу в мусор. На моей униформе появилось большое мокрое пятно прямо посередине. Я никак не могу его спрятать, а на высыхание уйдет целая вечность. Я также не могу пропустить следующее занятие, ведь у нас тест.

Проклятье.

Миссис Солвана, моя учительница по математике, — стерва. Она, наверное, прямо перед классом наругает меня по поводу моей «грязной» формы, чтобы еще больше унизить, а потом отправит в кабинет. Она ненавидит меня. И зная ее, она найдет любую причину, чтобы помешать мне сдать тест.

Как быстро я пала…

Я прошла путь от капитана группы поддержки, одной из самых популярных девушек в Беркшире, которую все уважали и на которую равнялись — как преподаватели, так и студенты. А теперь посмотрите на меня.

На ту, кому здесь больше не место.

Я борюсь за выживание в этой дерьмовой дыре. Только потому, что мой отец не позволяет мне уйти и пойти в другую школу. Он говорит, что я либо продолжу работать в Беркшире, либо брошу учебу. Но он не примет бросившую учебу дочь, так что я здесь.

Он говорит, что Джонсоны никогда не унижаются, никогда не убегают и никогда не терпят неудачу.

Но я Джонсон.

Райли Джонсон сейчас почти не уважают.