Начало нас (ЛП)

В замешательстве я могу только смотреть на нее. У меня раздувается живот, и я чувствую урчание глубоко внутри. Никто еще не заходил ко мне, пока я переедала. И еще ни разу меня никто не прерывали, прежде чем я смогу очиститься.

Кровь ревет между моими ушами, и меня тошнит.

— Райли! Ты меня слушаешь?

Я едва могу сосредоточиться на раздраженном голосе матери, когда она разговаривает со мной. 

— Что?

— Как можно забыть о рождественском гала-концерте?

Я моргаю. 

— Я думала, что это завтра.

Ее глаза сверкают смертоносным блеском. 

— Нет, ты глупая девчонка. Это сегодня вечером.

Именно сейчас я замечаю наряд моей матери. На ней серебряное вечернее платье и ее любимая черная меховая накидка на плечах. В руках у нее клатч, украшенный облачным жемчугом, и тяжелое бриллиантовое колье на шее.

Она выглядит шикарно и элегантно — дорого, точно так же, как та Нора Джонсон, которая известна. Идеальный образ богатой жены-миллиардера.

Она смотрит на меня раздраженно, как будто я непослушный ребенок.

— Сегодня вечером, — говорю я безучастно. Как я забыла такое важное событие? Мой отец упоминал об этом при каждой возможности. Благотворительный гала-концерт — это мероприятие, позволяющее ему собрать больше социальных связей. Ему нужна вся возможная поддержка, поскольку он баллотируется на пост сенатора.

Моя мать вздыхает от разочарования, прежде чем отправиться в мою гардеробную и начать рыться в разных вечерних платьях.

Она выходит обратно с платьем без бретелек сливового цвета, перекинутым через правую руку, и парой черных туфель на каблуках в левой руке.

Я делаю шаг назад, качая головой. Мой желудок скручивается от тошноты, и мне нужно избавиться от всех тех калорий, которые я ввела в свое тело. Еды, которую я съела, было больше, чем могло вместить мое тело, и отчаяние освободиться от нее вцепилось мне в плоть. — Сначала мне нужно в ванную.

Мама усмехается и хватает меня за локоть. 

— У нас нет на это времени, Райли! — Она тащит меня к моему белому туалетному столику и заставляет сесть на плюшевый табурет. — Твой отец уже ждет внизу, и мы опоздаем. Ты прекрасно знаешь, как твой отец ненавидит опоздания!

Нет, она не понимает.

Мне нужно почиститься, иначе я не переживу эту ночь. Еда плотно осела у меня в желудке, и это вызывает у меня неприятные спазмы.

— Мама! — кричу я, слезы жгут мне глаза. — Мне необходимо воспользоваться ванной комнатой! Просто дай мне десять минут, пожалуйста.

В моей голове всплывает образ того, как я склоняюсь над унитазом и испытываю рвоту, когда провожу пальцами по горлу. Это то, что мне нужно прямо сейчас.

Мой взгляд падает на царапины на тыльной стороне костяшек пальцев, и я пытаюсь спрятать руки на коленях. Я знаю, что некоторые люди могут очиститься, не используя пальцев, но, как бы я ни старалась, я просто не могу этого сделать. Это также причина, по которой я всегда держу ногти короткими, к большому неудовольствию моей матери, чтобы не повредить горло и не вызвать какие-либо инфекции.

Рука матери сжимает мою руку и ущипывает меня прямо над локтем. Меня щиплет, и я вздрагиваю. Наши глаза встречаются в зеркале, и ее лицо покраснело от гнева. 

— Мне надоело твое отношение, юная леди. Раздевайся, немедленно! У нас буквально есть всего пять минут, чтобы сделать тебе прическу и макияж.

Я подавляю тошноту и делаю, что мне говорят. Я послушная дочь своей матери.

Покладистая, верная и послушная.

Когда я одеваюсь, она собирает мои волосы в аккуратный пучок, пока я пытаюсь быстро нанести макияж. Она изучает меня через зеркало, и мне интересно, может ли она увидеть все мои недостатки, все уродства, которые я храню внутри себя.

— Тебе повезло, что ты получила от меня свою естественную красоту, — надменно делает она комплимент, но я знаю, что похвала больше адресована ей, чем мне. — Вот, используй красную помаду. Ярко-красные губы всегда завершат любой образ.

Я одета и готова идти ровно через восемь минут.

Мать выталкивает меня из комнаты и вниз по лестнице, где в вестибюле ждет отец. Он едва удостаивает нас взглядом. 

— Ты опоздала.

— Мне очень жаль, — бормочу я, извиняясь, себе под нос.

— Опоздание не по-женски, — резко ворчит он.

— Я понимаю, я больше не опоздаю. — Бриллиантовое колье на моей шее больше похоже на сдерживающий воротник, чем на красивое дорогое ожерелье, подаренное мне на день рождения.

По дороге на место у меня раздулся живот. Это больно и крайне неприятно, но я ничего не могу с этим поделать. Я ерзаю на сиденье, и от убаюкивающего движения «Рейндж Ровера» мой желудок скручивает от тошноты, но я продолжаю ее проглатывать.

Горло горит кислой желчью. Глубокий вдох, напоминаю я себе. Точно так же, как я читала в Интернете.

Вдох-выдох. Вдох-выдох.

Когда машина останавливается, я судорожно вздыхаю и накладываю фальшивую улыбку, прежде чем выйти. Это улыбка, которую я освоила. Та, которая говорит людям, что Райли все контролирует, даже когда она выходит из-под контроля.

Та, которая говорит об уверенности, хоть и сморщивается изнутри.