Начало нас

Значит, он не только художник, но и классическую литературу признает? Мистер Высокий, смуглый и красивый теперь в десять раз горячее. Я просто пожимаю плечами и жду, пока он назовет мне свое имя.

Он удивляет меня, когда, наконец, представляется. 

— Тогда можешь звать меня Джей, — говорит он своим глубоким захватывающим голосом. — Джей Гэтсби.

Моё сердце делает кувырок в груди. 

— Ты ведь шутишь, правда?

— Если ты можешь быть Дейзи, почему я не могу быть Джеем?

Дело принято. Его губы дрожат в загадочной улыбке. 

— Итак,  Джей, — начинаю я, называя его явно вымышленным именем. — Как ты пришел в искусство?

На его точеной челюсти дергается мышца. 

— Кое-кто предложил мне использовать искусство как средство прояснения своих мыслей. Я считаю, что это работает.

— Ты действительно хорош в этом.

Он слегка пожимает плечами и, кажется, чувствует себя почти неловко от моей похвалы. 

— Не совсем.

— Почему ты меня нарисовал?

Он отвечает на мой вопрос своим собственным. 

— Ты меня не помнишь, да?

В растерянности я смотрю на него. 

— Извини, что?

Он кивает, как будто мое замешательство каким-то образом ответило на его вопрос. 

— Ты меня не помнишь. — На этот раз его слова — это утверждение, а не вопрос. В его голосе чувствуется нотка огорчения. — Мы встречались в прошлом году, именно прошлым летом.

Должно быть, я все еще выгляжу растерянной, потому что Джей разочарованно вздыхает, а затем уточняет. 

— Я был парнем из переулка. — Он показывает мне свою руку, прежде чем сжать кулак. У него грубые костяшки пальцев, и я вижу несколько серебряных шрамов на тыльной стороне его руки. Рука, говорящая об опыте.

— Ты пошла купить мне лекарства и перевязала мне руку, — продолжает Джей.

У меня вспыхивает момент лампочки, и я задыхаюсь от осознания. 

— Я знала, что ты знаком мне! — Я дышу, округляя глаза от удивления. — Но я просто не могла понять это. Мы встретились в совершенно другом штате, так что я действительно не думала, что когда-нибудь увижу тебя снова. И в ту ночь было действительно темно; Я не могла тебя хорошо видеть.

Я делаю паузу, мой взгляд скользит по его лицу. Теперь я вижу его лучше; каждый дюйм его твердого, скульптурного лица. Сильный нос, идеальные симметричные брови, гладкие губы и прищуренные на меня темные глаза. 

— Хотя я не могу поверить, что ты все еще меня узнал, — говорю я ему.

Он не комментирует мое замешательство. Джей поправляет очки, а затем проводит рукой по голове. Волосы у него короткие, подстрижены «под макушку» в морском стиле. Я думаю, ему это хорошо подходит. 

— Что произошло той ночью? Похоже, ты спешила.

О, да… той ночью. Кажется, почти целая вечность назад.

— Я была в городе, снимала несколько эпизодических сцен для телешоу. Я провела неделю с матерью в гостиничном номере, и, честно говоря, мне отчаянно нужно было отдохнуть от нее. Поэтому, я вроде как... сбежала. Я имею в виду, я вылезла из окна, пока она спала. Ранее в тот день я видела плакат о том, что будет фейерверк. Поэтому я сбежала, чтобы посмотреть на них. Когда моя мама узнала, что я пропала, она позвонила в службу безопасности. Я убегала от них.

— У тебя были проблемы?

Я пожимаю плечами, моя рука бессознательно перемещается к левому колену. 

— Не совсем.

Моя мать кричала на меня за безответственность. Я тру колено о джинсы, вспоминая, как она разозлилась. Не потому, что я сбежала, а потому, что при этом поцарапала колени. У нее чуть не случился инсульт, когда она увидела эти царапины на моей совершенно безупречной коже.

— Так ты поэтому меня нарисовал? Потому что ты узнал меня в переулке?

— Отчасти это причина, — говорит он, прежде чем замолчать. Его взгляд скользнул по моему лицу. — Твои волосы короче, чем раньше.

Его случайный комментарий внезапно заставляет меня чувствовать себя неловко. Мои короткие волосы странные? Они больше не такие рыхлые, какие были, когда я впервые так небрежно разрезала их. Моя рука поднимается, и я касаюсь своих волос до плеч. За последние пару месяцев они немного выросли, и на прошлой неделе я подстригла секущиеся кончики, чтобы они оставались ровными и красивыми.

Рука Джея тянется ко мне, словно хочет коснуться моих волос, но затем он понимает, что собирается сделать. Он отдергивает руку как раз перед тем, как кончики его пальцев коснулись спутавшихся прядей моих волос.

— Красиво, — говорит он тихо. — Раньше у тебя были красивые волосы, они и сейчас прекрасны.

На его лице появилось растерянное выражение, и моя неловкость уменьшилась. Мое сердце делает еще один кувырок, а желудок трепещет.

— Я нарисовал тебя, потому что ты выглядела грустной и одинокой, — наконец, признается Джей тем же своим глубоким голосом. — Я хотел это запечатлеть.

— Ты хотел запечатлеть мое одиночество?

— Нет. — Он качает головой. — В одиночестве есть красота, и всегда есть что-то еще, что ее сопровождает. Ты когда-нибудь задумывалась, почему песни грустнее, закат красивее, а небо звезднее, когда нам одиноко?

Я не знаю, как ответить на этот вопрос, поэтому молчу.