Начало нас

Я качаю головой. 

— Хм, можно мне мяту?

— Конфеты или жвачка? — У нее в шкафчике целая заначка специально для меня.

— Жвачку, пожалуйста.

Я беру у нее жвачку и разворачиваю ее. Я обнаружила, что жевательная резинка помогает мне сохранять концентрацию и спасает от приступов паники. Это механизм снятия стресса, который я приняла на вооружение.

Я хватаю тетрадь по математическому анализу и жую жвачку. Мои напряженные мышцы расслабляются, и спазмы в желудке больше не возникают. Меня не тошнит, и я могу дышать лучше; мне больше не кажется, что мои легкие проваливаются внутрь.

Лила закрывает свой шкафчик как раз в тот момент, когда звонит звонок. Пора идти в класс.

— Следующий у меня биология, а у тебя?

— Исчисление. — Я подключаю наушники и включаю звуки китов, которые мне нравится слушать. Это лучше. Успокаивающие, убаюкивающие звуки китов успокаивают меня. Это как дофамин в моем организме.

— Тогда увидимся после школы. — Лила осторожно сует руку в карман моего пиджака, кладет туда что-то, прежде чем убрать руку. — Вот, это еще одна мятная жвачка. На случай, если тебе это понадобится.

Я киваю с благодарностью, и мы расходимся. Опустив голову, я поднимаюсь по лестнице на верхний этаж. Я останавливаюсь только тогда, когда вижу Грейсона, стоящего возле нашего класса по исчислению.

С Оклинн рядом с ним, как всегда.

Но хотя Оклинн выглядит с ним уютно, Грейсон, похоже, совершенно не заинтересован в ее ухаживаниях. Вот так я пришла к выводу, что они не встречаются.

Его голова поднимается, и наши взгляды встречаются.

Стук.

Мои шаги замедляются, а сердце стучит так же, как и каждый раз, когда я вижу Грейсона. О, почему, почему… почему?

Он снова смотрит.

Смотрит на меня внимательно, как всегда. Это нервирует.

Кто-то врезается мне в плечо, и я дергаюсь вперед.

— Подвинься, тупая сука. Ты чертовски медленная.

Я вздрагиваю и быстро продвигаюсь вперед, прежде чем кто-нибудь еще сможет наткнуться на меня и добавить еще больше оскорблений в властную кучу, которую я молча собираю.

Я опускаю голову, проходя мимо Грейсона и Оклинн. 

— Она такая странная, — бормочет она себе под нос, достаточно громко, чтобы я могла услышать.

Я не утруждаю себя оставаться и слушать ответ Грейсона. Я дохожу до последнего ряда и занимаю свое место. Звонит второй звонок, и Грейсон с остальными учениками заходит в класс.

Я чувствую на себе его горящий взгляд, когда он занимает свое место. Но я не смотрю. Если я это сделаю и наши взгляды встретятся, мой желудок снова начнет трястись.

Думаю, Грейсон понял, что я избегаю его, поэтому держится на расстоянии. Мы по-прежнему сидим рядом на занятиях по математическому анализу и юриспруденции. Но мы не разговариваем, хотя я всегда чувствую на себе его взгляд, сжигающий мою кожу.

Грейсон не пугает, но меня пугает его пристальное внимание. Не в плохом, пугающем смысле. Но меня это нервирует, потому что я не хочу с этим разбираться.

Я знаю, что он меня не осуждает, потому что его взгляд всегда смотрит на меня с теплым любопытством. Внимательно изучает меня, словно я для него какая-то загадочная головоломка.

Я не совсем понимаю, почему я намеренно избегала его. Возможно, это связано с тем, что он заставляет меня чувствовать. Тепло и видимо.

Вот только я не могу точно выразить словами то, что чувствую.

Это чужая эмоция, загадка даже для меня.

Я умираю от желания узнать, понять свои чувства. Но я боюсь узнать, что это будет значить для меня — для него.

 

 

 

ГЛАВА 16

Грейсон - 17 лет

На самом деле я не преследую Райли.

Я бы сказал, что просто присматриваю за ней.

Потому что проблемы преследуют Златовласку повсюду, куда бы она ни пошла, и это активирует мои защитные инстинкты. Я никогда не чувствовал себя защищающим кого-либо, кроме Наоми.

Моя сестра была единственной, кто мог вывести меня из себя, если бы кто-нибудь осмелился причинить ей вред. Но Райли… она заставляет меня чувствовать то, чего я никогда раньше не чувствовал.

Вот только она избегала меня.

Когда я увидел ее в первый день, мило улыбающуюся подруге, я посчитал, что мне повезло. Хотя я не думал, что она будет относиться ко мне как к чужому.

Это прискорбно.

Но я догадываюсь, почему она избегает меня.

Наблюдая за ней несколько недель, я понял, что Райли возвела вокруг нее стену. Стену, через которую может пройти только Лила Гарсия. Всех остальных Райли держит на расстоянии вытянутой руки.

Хотя я ее не виню. Они обращаются с ней как с мусором, и я вижу, как жизнь уменьшается в ее глазах каждый раз, когда кто-то оскорбляет ее. Они излишне жестоки, просто из злобы.

Поэтому я понимаю, почему она избегает меня.

Райли никому не доверяет.

Она не доверяет мне.

И я это понимаю.

Потому что судьба всегда была жестока ко мне, жестока так, что я давно разуверился во всем и во всех. Когда со мной случается что-то необычно хорошее, я жду, что вот-вот упадет другой ботинок. Потому что так всегда и происходит.

За всем хорошим, что происходит, следует что-то ужасно неприятное.

Но Райли…

Есть в ней что-то такое, что меня привлекает.