Начало пути

В бане сидели втроем: я, Петрович и Глебыч. Оказалось, что доктора зовут Ефим Глебович Шац. Я как узнал, что наш старик по национальности еврей, так для меня сразу все стало на свои места, тут тебе и его природная вредность, и такая же врожденная хозяйственность. Правда, сам Глебыч оказался ярым антисемитом и сторонником теории о мировом заговоре, задуманном масонами. Иван сразу меня предупредил, чтобы я старика не подкалывал анекдотами про евреев и его национальность, а то он начинает раздражаться, ругаться, и тогда лучше бежать куда глаза глядят, от греха подальше. Капец! Еврей – антисемит, кому скажешь, не поверят.

– Ну, что надумал, как дальше жить будешь? – спросил у меня Иван, подливая мне пива из большого глиняного кувшина, до этого прикрытого полотенцем. – Останешься с нами?

– Может, и останусь, – уклончиво ответил я. – Все зависит от того, что ты мне предложишь. Надо же все прикинуть, обдумать.

– Я тебе могу предложить все что угодно, тут главное, кем ты сам хочешь быть, где от тебя будет больше пользы. Понимаешь?

– Понимаю, – согласился я, отрывая очередной кусок рыбы, с ответом я не спешил.

Открылась невысокая дверь, из парной вырвались клубы пара, и в предбанник ступил Глебыч. Раскрасневшийся, с прилипшим к лысой голове березовым листком, дед плюхнулся на стул и шумно выдохнул:

– Ух, мля, хорошо!

Сиротин наполнил кружку пивом из кувшина и протянул ее старику, тот принял бокал и тут же припал губами, высосав содержимое литровой емкости за считанные секунды.

– Ёпать мой лысый череп! – восхищенно выдал дед. – Хорошо-то как! Как только свой дом построю, баньку буду делать с купелью, чтобы из парной и сразу в холодную водичку.

– Ну, давай за то, чтобы уже в этом году в твоей бане парились! – подняв кружку, провозгласил Иван.

Стукнулись кружками, выпили, закусили. Хорошо сидим!

– Ну, что скажешь, останешься с нами или поедешь счастья искать в другом месте? – неожиданно спросил дед, как бы продолжая разговор, который был начат, пока Глебыч был в парной.

– Не знаю еще, надо же все прикинуть, покумекать.

– Давай я тебе помогу, – дед отодвинул от себя пиво. – Вот смотри, останешься с нами, будет тебе работа, построим дом, заведешь семью, нарожает тебе жинка детишек, уважение односельчан, достаток в доме! Что еще надо мужику в жизни?

– Дед, ну ты, блин, философ, вроде и произнес всего пару слов, а прям передал суть и смысл всей жизни человека, – искренне восхитился я. – Если все так и будет, то, конечно, лучше остаться с вами. А дом и жена точно будут? – пошутил я.

– А то! – совершенно серьезно ответил дед. – Проект коттеджного поселка готов, там будет четыре вида домов, из расчета на количество проживающих в нем жильцов. Ты сколько детишек планируешь настругать?

– Откуда я знаю, – удивился я такому серьезному подходу к моей шутке. – Сколько бог даст.

– Бог может дать по ребенку в год, тут надо рассуждать, сколько ты сможешь сдюжить детишек, причем не в материальном плане, а в том, сколько ты сможешь воспитать и сделать из них людей, а просто прокормить, так можно и в детдом сдать, там тоже не дадут с голода умереть.

– Ну, тогда двух-трех, – немного поразмыслив, ответил я.

– Тогда тебе подойдет двухэтажный дом, на четыре спальни, кухню, совмещенную со столовой или гостиной, два санузла и с большим подвалом, для всяких там кладовок и заготовок на зиму, – загибая пальцы, перечислил дед.

– И сколько же эта красота стоить будет? – задал я очередной вопрос. Разговаривать со стариком было интересно, Сиротин смотрел на нас со стороны и чему-то ехидно улыбался, следя за тем, как мы спорим.

– Еще не знаю, но скажу точно, что въедешь ты в него, не заплатив ни копейки, – Глебыч многозначительно поднял указательный палец вверх, продолжая меня убеждать, – за три года выплатишь стоимость дома полностью и считай, что ты его полноправный хозяин. При этом ежемесячный платеж будет небольшим, и у тебя от зарплаты будет оставаться столько денег, что хватит не только на поесть и одеться тебе и твоей семье, но и на заначку останется, чтобы с дедушкой Фимой коньячку по воскресеньям выпить. Кстати, где мой пузырь? – неожиданно спросил дед.

– Дядя Фима, армянского не было, поэтому вот тебе крымский, – отозвался я, доставая из-под стола бутылку презентованного мне на лесопилке коньяка.

– Так, что это у нас? – дед прищурился, чтобы разобрать производителя и год выпуска, напечатанный на этикетке. – Крымнаш?! Ну, что, по маленькой? Попробуем, стоило ли возвращать Крым в родную гавань?

– Нет! – одновременно с Иваном воскликнул я. – Мы лучше по пиву продолжим.

– Слабаки! – резюмировал дед, пряча бутылку в ворох своих вещей. – Значит, мне больше достанется. Итак, на чем мы закончили? А, ну да, значит, дом тебе дадим. Бабу найдем. Если сам не сможешь, я тебе даже с детьми помогу. Ха-ха! – пошло пошутил дед.

– А на работу-то кем возьмете? – спросил я.

– Начальником охраны. Будешь самым главным силовиком в поселке. Считай, в некотором роде – командир части, полковник, ядрен батон!