Начало пути

– Что адрес? Постоянная прописка твоей мамы в любой ее анкете есть. Тоже мне, секрет мадридского двора! Дальше давай. На хранение тебе оставлен наган, шлих и записная книжка. Так?

– Да, но…

– Наган ты со страху утопил, шлих на монеты поменял, когда Динка предложила. Про то знаю, претензий к тебе нет. Книжка где?

– Дома лежит, в сохранности.

– Наган утопил зря, мог бы на случай оставить. А вот золотишко отработать придется, книжку по-тихому ментам подкинь или сделай так, чтоб ее нашли. КГБ лютует, пока виноватого не найдет, новой жилки нам не видать. А как сыщут человечка, успокоятся. Вот и дай им след, пусть нюхают. Тот мужичонка, который нам россыпи сливал, забурел, скурвился. Как услышал, что Чалдон силу потерял, перестал знаться, ходит нос кверху задрав, все сопли видно. А мы его на земельку-то и опустим. Ладно?

– Ладно.

– Слышал, Чалдон тебе свои ружья оставил. Как они? Нравятся?

А вот фиг вам! Такое, понимаешь, жилище североамериканских индейцев. Дядя Петя в последнем разговоре велел себе клад оставить и не говорить никому о нём.

– Да я, честно говоря, даже не стрелял из них. Мужики еще в мае пристреляли, сказали, хорошие стволы. Но трехстволку из райкома партии попросили продать, а ИЖ мне не нужен, у меня «Белка», я его приятелю, коряку из класса, подарил, когда тот оленеводом пошел работать.

– Вот тут погоди. Говоришь, еще в мае ружья пристреляли?

– Ну да. Больно немку мужики помацать хотели. Отчим опять же просил. Я и разрешил. Дядя Петя, думаю, был бы не против. А патроны я бы ему компенсировал. Всё едино у него в магазине купленные были. Какая разница?

– Как магазинные?! Не самоделки?!

– Ну что я, самопал от фирмы не отличу? Верняк, из нашего магаза. Еще помню, когда мне охотничью снарягу принесли, мужики сказали, что Чалдон совсем старый стал, даже патроны теперь сам не набивает.

– Ай да Туз! Ай да молодец! Калина дурак, не в курсах был. А Марка он, чтобы не делиться, траванул. Вон оно как дело-то повернулось!

– Я не понял. Вы про что говорите?

– Тебе и не надо понимать. Не лезь во взрослые дела, жить будешь дольше и спокойнее… Ай, молодца! Я вроде стреляный воробей, а про такой простой финт ушами даже не подумал! Пацанчику любую рухлядь можно втюхать, он и тем доволен будет. Ну Туз, ну сволочь! Главное, я сразу вычислить мог бы… Ладно! Посчитаемся на том свете горячими угольками, если я раньше тебя не найду…

Минуты три человек приходил в себя, потом с упавшим настроением продолжил разговор:

– Дом на югах за тобой числится. Тебе он нужен?

– Ну… так…

– Вот и мне не особо. Половину денег за него просить глупо, тебе же их сначала дать надо. Откуда у тебя бабки? Решим так – я тебе свою долю подарю. Взамен ты забываешь меня, Чалдона, Дину и всех остальных. Особенно Дину, ты ее единственный знаешь, только через нее на старые связи Марка выйти могут. Больше ей не звони, не пиши. Могилку с памятником я сам доделаю, на кладбище тоже не ходи. Да и не там лежит Чалдон… К золотоношам не лезь. Что ты с Чалдоном терся, менты не забудут, всегда на подозрении будешь. Со шлихом дел не веди, даже если золотые горы будут сулить. Не люблю я конкурентов. А вот записную книжку не забудь подкинуть. Договорились?

– Да, конечно. Может, продать дом?

– Делай что хочешь, теперь он твой. Я вопрос решаю один раз и с тобой уже решил. Не заставляй меня вспоминать Лёшу Писаря еще когда-нибудь.

Пожал он на прощание руку и с тем ушел. Серьезный гражданин. Хорошо, что про ружья поверил. Я, понятно, взялся смотреть подарок. Коробка тяжелая, видать, не пустая она. Развязал бант, открыл крышку, а внутри банковская пачка четвертных и ровно шестнадцать штук золотых монет. Ничего так подарочек или, скорее, наследство. Припрятал от греха, сами понимаете.

Тут меня в директорский кабинет к телефону позвали. Из района Никита Захарович, мой покровитель, поздравляет от лица райисполкома и райкома. Говорит, кое-что для меня привезет Ваграм. И в разговоре вскользь упомянул: «Алёша, ты, как Петра Петровича увидишь, от нас привет передавай. Мы к нему со всем уважением, очень ждем его возвращения в район. Пусть выздоравливает поскорее». Видать, какие-то дела пошли, раз думают, что Чалдон живой.