Начало пути

Человека можно понять, первые разряды, особенно по стрельбе, самой профильной военной дисциплине, отлично смотрятся в отчете. А на следующий год будут они или нет, знает один Господь. Может, призывник вернется на материк? Что тогда в отчет вносить? Дулю? Со спортивным обществом тоже понятно, патриот он своего ведомства.

– Ладно, не до тебя сейчас, завтра поговорим. В школе скажи, что с завтрашнего дня до конца недели будешь получать приписное свидетельство в военкомате. Повестку потом принесешь. Не забудь захватить свои документы, комсомольский значок, медаль и грамоты. Для фотографии форма одежды – школьная форма и белая рубашка, можно одноцветный темный галстук.

А вот это уже интересно. Обычно в райвоенкомате комиссия собирается раз в месяц. Район небольшой, призывников не так много, как в городе. Не думаю, что перед праздниками по поселкам будут народ собирать. Тут что-то намечается другое, понять бы только что.

В столовке тетя Даша просветила, что вчера шмонали квартиру покойного Самуила Яковлевича и в нашей конторе кабинет директора, фотоателье, а заодно мою студию. В кооперативе ничего не нашли, а вот на квартире… Понятые сразу разболтали, что одежный шкаф был с секретом. Задняя стенка снималась, а за ней! Дальше шел подробный пересказ найденного. Денег почти десять тысяч, альбатросовских бон на шестьсот рублей, валюты почти тысяча долларов и аж двести шесть тысяч йен. Но и это не всё. Нашли два старинных, еще царских ордена, причем оба в бриллиантах. Ну и бумаги… Старый паспорт на другую фамилию, какие-то справки… Но тут ничего интересного.

Так… Получается, йены Химик себе покупал? Цифра один к одному сходится. Остаться на купюрах мои пальчики не должны, однако надо было думать, кому продаю.

Тут как раз и знакомый капитан объявился. Не по мандарины, а что-то дооформить по поводу вчерашнего обыска. Довольный такой. Меня вновь за книжку благодарит, дескать, она уже в Питере, начальство его отметить обещало. Ну, я воспользовался случаем и показал патроны. Посуровел кагэбэшник, заставил заявление написать. Пока я его писал, он осмотрел пачку и выдал диагноз – ментовские. У погранцов другая маркировка. Конечно, надо проверить по номеру партии, но точно ментовские. Причем между делом сквозь зубы ругался: «Ну и сволочь ты, Кузьмич. Сказано – не лезь в наши дела». Прочитал мою заяву, выдал расписку и проинструктировал: если кто спросит про патроны или предложит пострелять, сказать, что сегодня их расстрелял в тире при погранзаставе. Если что, там подтвердят.

Одно не пойму – Кузьмич-то почему ко мне начал докапываться?

Илья Иванович переписал в блокнот данные с пачки, подумал и говорит:

– Если по учебнику действовать, то через пару дней к тебе должны подойти со стволом и предложить пострелять. На стрельбу прибегут люди, вызовут милицию, вот ты и на крючке. От статьи я тебя, конечно, отмажу… Но тогда ты засветишься по полной программе. Худший вариант, если несчастный случай организуют, тогда шуму будет столько, что просто так замять твое участие не получится. Что делать, понял?

– Не стрелять?

– Это тоже. Главное, никаких патронов, никаких боеприпасов, а тем более ружей-пистолетов не отдавай никому, ни под каким предлогом. Обо всех подозрительных шевелениях докладываешь лично мне. И без всяких штучек! А то знаю я вас! Друг попросил, он ничего такого сделать не мог… Мог, не мог – я сам буду решать!

26.12.1972

В военкомате народу было немного, а из призывников вообще только я один. Меня сразу направили в кабинет к военкому. Хоть на соревнованиях я выступал по двум дисциплинам, по малокалиберной винтовке и по малокалиберному пистолету, значок первого разряда дали только один, по пулевой стрельбе. Такой, знаете… на нем еще две скрещенные винтовки на фоне мишени. Подполковник был не совсем доволен, видать, рассчитывал на два разных. Чисто формально поругал за головотяпство, сообщил, что как допризывника, награжденного правительственной наградой, меня ставят на спецучет. Был бы здоров, мимо училища погранвойск никак не проскочил бы, а сейчас будем вместе решать, как дальше жить получится.

Следующим за меня взялся капитан с общевойсковыми петлицами. Только эмблема «майор в кустах» была не золотой, а серебряной. Не помню, что это значит. Он заставил простым мягким карандашом заполнить многостраничную анкету. «Чтобы бланк не портить. Всё едино с первого раза не заполнишь, ошибешься. А так я проверю, и тогда заполнишь чернилами», – пояснил опытный бюрократ. Времени на заполнение ушло немало. Затем офицер лично, по всем правилам ношения воинской формы, закрепил на мой школьный серый однобортный пиджак комсомольский значок, сияющий, новехонький значок перворазрядника и строгую медаль «За отличие в охране государственной границы СССР». «Теперь осталось сфоткаться, и ты свободен», – сообщил мне человек и достал плакат с образцами причесок для военнослужащих.