Начало пути

Поел всяких вкусностей и пошел гулять. Встретил ребят, рассказали новости. Вчера Жека пришел в клуб на танцы. Принес две водяры, две по 0,7 портвейну и конфет на закуску. Типа прошлые грехи замаливает. Разоделся по городской моде, если б не налил, пацаны бы ему точно по мордасам настучали. Представляешь?! Снизу на клешах цепочку пришил! Не на поясе, а понизу штанин! Вместо рубахи с шитьем красную водолазку надел. А ремень носит узкий и без пряжки. Чего припёрся? Ходил бы так у себя в Питере на танцы.

Еще просветили, что он с Юной сразу после приезда говорил. Подарок хотел вручить, но Машка не взяла и погулять отказалась. Вчера он на танцах джинсы толкал и джинсовый сарафан, непринятый Машкин подарок. Совсем барыгой стал. А за Юну очень вмазать ему хотелось.

Да… Как-то оно нездорово у Сокола вышло. Пошел к нему проведать. Другом был все-таки.

Парень сидит дома. Чуть принявши, но только чуть. Увидел меня, обрадовался. Знает, не пью, чаю налил и стал жаловаться. Юна его не простила. На танцах пацаны ханку выжрали, а поговорить нормально не захотели. Девки танцевать отказались. Зачем в поселок приехал, сам не понимает. Хотя с предками помирился.

В Питере у него оказалось не так сладко, как рассказал на прошлой встрече. Учится на эксплуатацию холодильных установок. Дело хорошее, выгодное, сразу после выпуска на траулер берут, на заморозку рыбы. И зарплата, и премия, и боны в «Альбатрос», всё дают. Но служить забирают на флот! Это не два, как в армии, а целых три года ходить в форме! Придется теми же холодильниками заниматься на каком-нибудь крейсере, который по многу месяцев в походе. Единственное, что хорошо, – форма красивая. И кормят не как махру. Но ТРИ года служить!

С деньгами не очень. Они с пацанами в порту морячков встречают, а прибыль у Сени Сахалина оседает. Он их босс. У него связей уйма, что хочешь купит и продаст, но денег мало платит. Однако одному работать не вариант. Товар отберут, и скажи спасибо, если сильно бить не будут. Или менты повяжут и фарцу пришьют. Так-то их Сеня прикрывает, но от себя торговать категорически запрещено. Конечно, кое-что к рукам прилипло, вчера на танцах даже удалось весь накопленный товар сдать, но дешево, можно было бы дороже.

Женька долго изливал душу, похоже, наболело у парня, а поделиться не с кем.

Когда вернулся домой, гостей уже не было, а родители завалились спать. Завели будильник, поставили на плиту томиться мясо, застелили чистой скатерью стол и легли. Посуда чистая, воды полный бак. Видать, гости помогли. Да и кастрюльками весь ящик за окном забит. Их стало значительно больше, чем днем. Похоже, угощение на стол принесли. На холодке стоит ведро салата. Это не для красного словца, действительно настоящее ведро. Солидный тазик селедки под шубой. Остального тоже хватает. У камчадалов есть такая манера – пить под хорошую закуску. Пироги не невстроевские, маленькие, на два укуса. Даже не знаю от кого. А вкусные! Сладкие, с голубикой, моей любимой ягодой. Сало с прожилками, явно не покупное. Шириной на пять пальцев. Кто-то из тех, кто поросят держит, принес. Сегодня у нас что? Пополнение компании?

Оказалось, я был прав. Днем за фотографиями много родителей приходило, некоторые договорились вернуться на праздник.

Посидели хорошо. Проводили старый год, встретили новый. Пели, танцевали, даже организовалось трио гитаристов. По-моему, лучше так справлять, чем сидеть всю ночь, уткнувшись в экран телевизора.

Тетя Саша была, Лёлькина мама. С дочкой, понятно. Когда приходила за фото, зацепились языками с моей мамой, теперь подпили, сидят рядом и поют хором.

У мамы на запястье, на том месте, где носят часы, всю жизнь был шрам в виде ровного прямоугольника и размером с маленькие часы. Очень похоже на след от ожога. Говорить она о нём не любила, но как-то проболталась, что свела татушку.

– Молодая была. Глупая. Вот и набила сдуру. Стала чуть умнее, свела, – объясняла тогда она.

Сейчас сняла часы и показала шрам тете Саше:

– Сашка, я тебя так уважаю! Ты настоящая баба! Умеешь любить. А я нет! Я его любила, так любила… Меня Любкой Модницей прозвали. Он мне часто шмотки модные таскал. Помню, как гляну на милёнка, голова от счастья кругом идет. Один раз он позвал меня на дело… А мне страшно! Я раньше ничего такого. Забоялась и не пошла с ним. Так больше его не видела. Приняли их прямо на деле. Потом суд, срок. А я стерва! Ждать не стала, через полгода замуж выскочила. Лёшку родила. А милёнок не вернулся, так и сгинул в лагерях. Видишь, и наколку свела.

Навзрыд заревела мама, женщины ее стали успокаивать, выпили по рюмочке за первую любовь. Что хорошо – отчим не слышал, они на кухне гитары настраивали.

Бутылки с грузинским вином из заказа Сима приняла с благодарностью. Ей тоже выдали, но что такое литр вина? Два лучше. Так она налила себе красного половину рюмки, хлопнула и призналась:

– Меня первый по пьяни трахнул. У тебя хоть любовь была, страстные чувства, а я… Тьфу! Даже вспомнить нечего. Считай, из любопытства дала.