Начало пути

Нашёлся и альбом с работами человека. Причем фотографии цветные, что сейчас встречается не слишком часто. Причем сюжеты, по нынешнему времени для Союза, дикий разврат – голые девочки! Для XXI века легкая эротика, самые интимные места прикрыты или рукой, или волосами, скрыты тенью или поворотом тела. Хотя есть одна деталь, запретная и для следующего века. Возраст. Все девочки на снимках лет от двенадцати до четырнадцати. Фотограф был маньяком, что ли?

Впрочем, есть и исключение, одна женщина снята в тех же самых позах, хотя возрастом она значительно старше. Нури. Надо обязательно, причем сегодня же, вернуть ей альбом. Мне он точно не нужен.

Почему у риска душок? Первая коробка, проданная коллекционеру, да даже и фотографу в студию, стоит рублей… будем щедры… двести. Только за счёт немецкого происхождения, и то купит разве только знающий, что такое Exakta. А вот вторую коробку я оценить не берусь.

Там лежат совсем новые, возможно, ни разу не пользованные вещи. Дорогие. Но… не пользованные. Обещанный фотоувеличитель FUJIMOTO. Чемоданчик чуть больше размером, чем советские УПА. Понятно, ширина пленки тридцать пять миллиметров, не больше. Зато со всеми прибамбасами для печати цвета. Реле времени, экспонометр, цветоанализатор с тестовой картинкой. Светофильтры, лампы, кюветы, даже бачок для проявки плёнки есть в комплекте. Единственно, в нашу сеть без трансформатора включать нельзя. В Японии напряжение в электросети сто вольт. Ну, купить трансформатор не проблема. Теперь вопрос – сколько увеличитель стоит?

Ещё есть коробка с фотоаппаратом. По виду – только что сделан, по системе – древность, самое начало XX века. Но я в этом очень сомневаюсь. Скорее реплика, то есть современная копия старого изделия. Смотрите сами – деревянная камера с двойным растяжением мехов, для пластинок девять на двенадцать. На первый взгляд. На второй замечаем необычный красно-коричневый цвет дерева, причем не лакированного. Блестящие латунные части. Меха из великолепной мягкой кожи. Лёгкую складную треногу. Матовое стекло для наводки на резкость, всего лишь пара кассет, тросик и объектив без названия в комплекте. Последний штрих – великолепный кожаный саквояж для хранения этого великолепия.

Красота неописуемая. Роскошь видна в каждой детали. Одна беда – таким аппаратом сейчас никто снимать не будет. Модель рабочая, я уверен, но… зачем? Есть куча более удобных современных камер. Причём значительно более дешёвых.

Дошёл до кабинета начальницы, поблагодарил её и, не говоря лишних слов, положил альбом со снимками девочек ей на стол. Что это, Нури явно не знала, но, открыв первую страницу, убрала сразу. Кивнула и отпустила, не спросив, понравилось ли мне содержимое коробок. Типа, свои деньги вернула, а остальное ей неинтересно.

Вернулся в студию, а там уже ждут ребята. Снял «Пентаконом» со вспышками. «Лингоф» я уже отнёс домой. Нинка с Попиком ушли делать уроки, а Алёнку я уговорил пойти посмотреть, как печатаю фотографии. Девочка немного поколебалась, но пошла со мной в темную комнату.

Места там маловато, потому пришлось усадить гостью к себе на колени. Сразу стало не до фотографий. Целую девчонку. В ответ на слабые возражения шепчу милые глупости из интернета. Сейчас их еще не знают, потому Алёнка надолго зависает. Я этим пользуюсь. Словом, добрался до двух упругих, нежных пирамидок, увенчанных сладкими ягодками. Еле удержался, чтобы не зайти дальше.

С подружкой надо решать. Это не Ириска, любящая игры. Алёна серьезный человек. Ее надо или готовить себе в жены, или отпустить и не морочить больше девочке голову.

Лёля

Девочка легла спать в самых растрепанных чувствах. Лёшка редкий нахал, словоблуд и поросенок. Он затащил ее в темную комнату, чтобы она увидела, как печатаются снимки, а сам полез целоваться. И такое говорил! Где только научился?! Она ему:

– Лёшенька, перестань! Ты что делаешь?!

А он ей в ответ:

– Это не я. Это мой будущий ребенок ищет себе маму.

Пока Лёля пыталась осмыслить ответ, Лёшка расстегнул ей блузку и заголил верх, а затем еще стал гладить и целовать груди. На требование прекратить с апломбом заявил:

– Должен же я знать, что будет кушать мой будущий малыш?!

Ну кто?! Кто такое говорит девочке?! Поросенок… Милый… Нежный… И вообще… Надо Лёшику сказать, что она замуж никогда не выйдет! И детишек заводить не собирается! Разве только девочку… или мальчика…

Перед глазами предстала смазанная картинка, как она с маленьким на руках каждый день провожает Алёшу на работу. И отчётливо увидела, как, уходя, Лёшенька целует младенца в лобик и щечку, а ее в глазки, щечки и губки.

Ехидный голос, называемый Гласом Рассудка, напомнил, что Лёля собиралась никогда не выходить замуж. Девочка отмахнулась железным аргументом: «За Алёшу можно!»