Начало пути

Мы приехали в галерею, пахнущую свежими красками после ремонта. Вспышки фотоаппаратов, важные люди с брюшком провожают до сцены, заискивающе глядя в глаза в надежде, что я их запомню. Обойдутся. Мелкие сошки, которых вижу в первый и, надеюсь, в последний раз. Включив всё обаяние и артистизм — настоящий Ратибор это умеет, произнёс самым задушевным голосом пламенную речь о том, как важно искусство и какие молодцы все мы, что пинками не выгнали авангардистов из Новгорода, а сделали для них достойный притон. В конце немного изменил текст.

— Сородичи! Сограждане! Новгородцы и гости столицы! Сегодняшнее мероприятие показывает, что искусство спасёт мир! Оно и… женщины!

— А мужчины? — озорно выкрикнула какая-то молоденькая журналисточка.

— Нет. Они страшные… Кроме меня, конечно, и то не с раннего утра! Но вопрос актуальный. Попросите у своего редактора за него премию.

Смех в зале показал, что сделал всё правильно, добавив личного обаяния в официоз.

Потом под фанфары лёгким движением руки развязал ленточку — это примерно то же самое, что у нас её разрезать. Очередная порция аплодисментов, и началась неофициальная часть, где меня облепили люди в красивых фраках и дорогущих дизайнерских платьях. Всем улыбаюсь, со всеми глубокомысленно морщу лоб, выдавая банальные истины. От приторно-сладкой лести постепенно стало подташнивать, но держу себя в руках.

— Ну чё, княжич? Заквасился? — между наплывом “паломников” протиснулся лохматый тип.

— Пилой распилили, Копна, — вспомнил я псевдоним этого недохудожника.

— Тема бубенистая. Будешь в мазке и сможешь отслюнявиться от своих пиджаков, то прокатим в хихитнутую бухту. Мордашки на подключке!

В переводе на нормальный язык сленг гопоты окраин Новгорода звучал примерно так: ”Есть хорошее предложение. Если имеется желание и сможешь отстать от охраны, то приглашаем повеселиться в дешёвом баре с девушками лёгкого поведения.”

— Утвердил! Мазок на мазок — монет немерено, — в том же духе ответил я. — Веселухи не забудьте.

— Полные карманы! Под рамку сверканём тебе!— довольно оскалился Копна и растворился среди толпы.

Уже под конец мероприятия, когда уставшие гости начали потихонечку разъезжаться, один из художников, выпучив глаза, недвусмысленно показал ими на запасной выход. Охрана послушно сделала вид, что не замечает моих телодвижений, и дала улизнуть. На достаточно дорогой, но в хлам загаженной машине добрались до бара, вывеска которого горела лишь частью букв. В двери вошёл, словно хозяин этой забегаловки, с ходу заорав:

— Скукота! Бухают все на мой карман! Кто трезвый — тот враг Княжества!

Через час стало понятно, что тут собрались лишь верноподданные граждане, готовые до слюней нажраться за чужой счёт. Вечер всё больше и больше переставал быть томным. Алкоголь лился рекой, наркотики дорожками устилали столы. Начались голые танцы на барной стойке, плавно переходящие в небольшие потасовки. Достаточно симпотные девочки липли, вертя перед моим лицом тугими сиськами под тоненькими, полурастёгнутыми кофточками. Отвечал им взаимностью, ржа як конь и хватаясь за все доступные выпуклости — недоступных здесь не было.

Звездун праздника нарисовался в тот момент, когда я внутренне совсем озверел от всей этой потной вакханалии. Здоровенный бугай в абсолютно невменяемом состоянии подошёл к нашему столику и, сплюнув, глубокомысленно заявил, чётко обозначив претензии.

— Гля, крутой, да?

— И чё? Отвали, мужелюбец! — с радостью поддержал я интеллектуальную беседу.

Видимо, словарный запас моего визави на этом закончился, поэтому он взвыл, показывая своё отношение к грязному поклёпу, и замахнулся достаточно увесистым кулаком. Драться нужно либо почти трезвым, либо в составе группы. Этого он не знал или забыл в угаре. Зря! Легко уклонившись от удара, прямым тычком достаю его расплывшуюся морду. Первый сломанный нос есть! Ещё парочка, и план можно считать выполненным.

— Лёву валят! — заорал кто-то из-за столика в углу.

Ошибочка! У потерпевшего тут, оказывается, всё же есть весомая группа поддержки. Тем лучше! Видя, что намечается побоище, часть публики трусливо сбежала. Но остальные, быстро сориентировавшись, разделились на два лагеря, согласно своим интересам и дружеским связям. Художники, из тех, кто ещё мог держаться на ногах, тоже проявили характер, встав со мной плечом к плечу и вооружившись подручными материалами.

В принципе, я и сам мог бы справиться с этими быдланами, имеющими отдалённое понятие о воинских единоборствах, но лишать людей праздника не хотелось. Битва стенка на стенку вскоре превратилась в игру “До кого дотянешься”. Какая разница, кто перед тобой, тут важнее доступность для удара. Ломались стулья, звенело разбитое стекло и громкость мата была на максимальных децибелах. Девахи визжали не слабее, перекрывая ругань мужиков. Правда, было непонятно от чего: от удовольствия или от страха. Скорее всего, первое.