Начало пути

Основные силы и штаб Семиреченской Армии расположились в станице Урджарской. Сюда же вскоре пришло известие, что с запада через всю киргизскую степь от Кокчетава и Атбасара, через Каракаралинск на Сергиополь отступает также отрезанная от основных сил Колчака Оренбургская Армия атамана Дутова. Они безостановочным маршем преодолели около пятисот верст голой, безжизненной закаспийской степи. Была надежда, что под командованием самого войскового атамана Оренбургского казачьего войска придут более боеспособные войска, чем у того же Бегича и силы Семиреченской Армии существенно возрастут за счет оренбургских казаков. Хоть и неважно относился Анненков к Дутову, считая его одним из основных виновников поражения белых на Восточном фронте, но это известие его, несомненно, ободрило, и он решил помочь Бегичу удержать Сергиополь до подхода туда оренбуржцев. Ряд полков тут же развернулись и под командованием самого атамана вновь направились в Сергиополь, в том числе и полк Ивана. Вернулись анненковцы очень ко времени, ибо Семипалатинская группа красных в составе трех пехотных и двух кавалерийских полков, среди которых особой боеспособностью отличались кавалерийский полк имени Степана Разина, составленный из красных оренбургских казаков и пехотный интернациональный полк, где основной костяк составляли латыши… Так вот, красные наверняка бы опрокинула части Бегича, но совместными усилиями их наступление было отбито.

Незадолго до нового 1920 года Оренбургская армия подошла к Сергиополю с запада. Увы, надежды Анненкова на усиление его армии не оправдались. Дутовцы пребывали еще в худшем состоянии, чем корпус Бегича, и с ними пришел просто ужасающих размеров обоз с беженцами. Вскоре обнаружилось и еще ряд неприятных «открытий». С Дутовым в обозе прибыли семьи не только чинов Оренбургской армии, но и тех оренбуржцев, что с лета восемнадцатого года служили у Анненкова, вступив добровольцами в его отряд на верхнеуральском фронте. Эти семьи сразу же стали проситься, чтобы их перевели из оренбугского обоза в обоз Семиреченской армии, поближе к своим родным. Отказать испытанным боевым товарищам из своего Оренбургского казачьего полка атаман, конечно, не мог. Таким образом, обоз самой Семиреченской армии довольно существенно увеличился. Но самым ужасным оказалось то, что в Оренбургской армии свирепствовал, кося людей как косой, тиф…

2

Атаманы встретились в Урджаре. Анненков, уже успевший убедиться в катастрофическом состоянии дутовского воинства, издевательски предложил оренбургскому атаману возглавить объединенные силы Оренбургской и Семиреченской армий:

– У тебя опыт, штаб, в котором заседают несколько генералов, а у меня во всей армии один генерал, я сам, и штаба как такового вообще нет…

Дутов от такой «чести» сразу отказался:

– Я измучен до крайности, моя армия не обеспечена ни продовольствием, ни боеприпасами. Ты же молод, полон сил, у тебя авторитет, командуй ты, а у меня болят старые раны…

При упоминании о ранах Анненков оставил свой ернический тон и заговорил откровенно зло:

– У тебя всего три раны, а у меня восемь, одна получена совсем недавно…

Присутствующие при разговоре офицеры тут же разнесли слух, что брат-атаман недавно в боях под Сергиополем получил еще одно ранение, картечью в бок, но как и ранее не подал вида.

Тем временем, преследующие Дутова от Каракаралинска два, ослабленных тем же тифом, красных полка из, так называемой, казалинской группы, были встречены аннековцами и отброшены. Но сомневаться не приходилось, получив подкрепления и передохнув, они вернутся и уже с двух сторон, с севера силами Семипалатинской группы, и с запада Казалинской, возьмут Сергиополь в «клещи». В таких условиях вести успешную оборону было сложно. Ко всему тут еще обозначилась опасность с юга. Красные в Туркестане после разблокирования железной дороге Оренбург-Ташкент получили крупные подкрепления, перебросили их в Верный и начали наступление на южный участок семиреченского фронта, который удерживали казаки-семиреки. Анненков метался между северным и южном фронтами и не мог не ощущать, как эти все усиливающие давление тиски вот-вот раздавят его Армию, внутренние силы которой начал подтачивать занесенный дутовцами тиф. Из тринадцати тысяч приведенных Дутовым бойцов, годными к бою оказалось не более четырех-пяти тысяч штыков и сабель. Остальные лежали либо раненые, либо больные. Сам Дутов самоустранился и «залечивал раны»…

Иван, зная, что Новый год он с полком будет встречать на позициях, отпросился проведать жену. По дороге, на тракте, они вдвоем с ординарцем догнали изрядно забитую всевозможным скарбом кибитку, съехавшую с дороги и застрявшую в снегу на обочине. Обессилевшая лошаденка не могла ее вытащить. Рядом стоял возница и две женщины в шубах и платках. Иван подъехал, и видя, что женщины явно не мужички, учтиво спросил:

– Сударыни, вам нужна помощь?