Начало пути

Когда у меня вроде бы наступило небольшое затишье и я спокойно предавался тренировкам на свежем морозном воздухе, Жан однажды утром оповестил меня, что возле опущенной замковой решётки ждёт солдат в странных доспехах.

Мы с Роном переглянулись и отправились посмотреть на этого странного солдата.

Солдат был действительно странный: и его лошадь, и он сам были в броне непривычного для меня фасона и цвета. Только быстрые и опытные глаза Рона точно установили его национальную принадлежность и вид занятия.

— Таронский наёмник, — процедил он два слова и сплюнул на землю, выражая свои чувства.

— Пошли спросим, чего ему надо, — удивлённо сказал я, дожидаясь, когда дружинники поднимут решётку.

Наёмник спокойно заехал в замок и, оглядываясь по сторонам, подъехал к нам.

— Эй, падаль, позвать мне барона Крона, — раздался его голос.

Один мой кивок Рону, и лежащий на земле наёмник разговаривал уже совершенно другим тоном.

— Кто такой? Кто послал? Зачем нужен барон? — сократил я свою речь для простоты.

Наёмник нервно дёрнулся, когда наконечник копья нубийца легко коснулся его шеи.

— Тёс, наёмник «Волков Тарроса», — быстро заговорил он, — приехал за ежегодной платой за охрану к барону Крону. — И добавил от себя, пытаясь выказать храбрость: — Барон как узнает, что вы со мной сделали, запорет вас до смерти. Они с моим командиром старые друзья.

Я хмыкнул, вот и странная строка в гроссбухе барона под названием «охрана» нашла своё объяснение, теперь надо выяснить, что же она включала в себя.

— Ну, допустим, барон умер, и я его наследник, — спокойно ответил я наёмнику.

Воин недоумённо посмотрел на меня, а затем на Рона, ища подтверждение моих слов. У нубийца всегда был один стандартный ответ на все вопросы, его он и дал наёмнику, стукнув его пяткой копья по ноге, в той части, где не было доспеха.

Наёмник взвыл и покрыл нас матом, на мат у нубийца был всё тот же универсальный ответ на все случаи жизни, и воин покатился по земле, когда Рон, с виду вроде легонько, заехал ему между ног.

— Ты, наверное, мазохист? — спросил я у катающегося по земле наёмника. — Тогда тебе не к нам надо, а в соседний замок, к графу Шарону.

Наёмник, будучи уже учёным, рта не открыл, только с ненавистью посмотрел на нас обоих.

— Как смотрит, — восхитился Рон, — у меня прям мороз по коже.

— При такой холодине не только у тебя, — съёжился я от ветра, всё же тренировались мы не в тёплых куртках. — В общем, быстро давай рассказывай, какая такая плата и за что тебе барон должен платить, — поторопил я наёмника, — не видишь, мы тут мёрзнем на ветру.

Наёмник поднялся и голосом, полным злости, ответил:

— Барон Крон платил командиру Тарросу пятьдесят кесариев в год за охрану земель.

— Ух ты, — удивился я, — а от кого вы его охраняли?

Наёмник удивлённо ответил:

— От герцога Нарига, конечно.

Рон громко хмыкнул, я тоже не смог сдержать такой же звук.

— Ну тогда передай своему командиру, что он «успешно» справился со своей охраной и барона Крона убили люди герцога. А я барон Максимильян, его наследник, и мне не нужна такая охрана, от которой нет никакого толка.

Наёмник взобрался на лошадь и, уже отъезжая, крикнул нам:

— Командир так дело не оставит, ты заплатишь за оскорбление, щенок.

Идя назад на тренировочное поле, я пытался разжалобить Рона, чтобы он не был ко мне так строг:

— Вот видишь, Рон, меня все щенком обзывают, а ты всё балбесом и неумёхой.

Нубиец шутку не воспринял и, приказав поднять тяжеленный железный прут, который заменял мне тренировочное копьё, сказал:

— Пока не убьёшь десятка два-три нахалов, которые при виде тебя не прикусывают языки, так и будешь у меня балбесом и неумёхой, а у них щенком. А теперь покажи мне, как нужно защищаться от всадника.

Вечером, созвав совещание из Штыря, Рона и Дарина, я поделился с ними утренними новостями.

— Видел я этих мерзавцев раньше, — заметил гном, — каждый год приезжают за данью. Они скорее от себя защищают, чем от герцога. У них отряд в пятьдесят клинков, так что, Макс, жди гостей. Таросс действительно никого не прощает, если вопрос касается денег.

— Пятьдесят клинков — это серьёзно, — нахмурился Рон.

— Был бы замок нормальный, перестреляли бы всех, — с сожалением сказал ветеран, — а то решётка просто смех, да и только, четыре лошади вырвут на раз.

— Если запрёмся в замке, они всю деревню разрушат, — откликнулся я, — нужно что-то другое придумать.

Мыслей ни у кого не было, потому что пятьдесят клинков — это действительно серьёзная сила, и уж точно не нашими десятью дружинниками, едва умеющими держать копья, было её останавливать.

Так ничего и не придумав, мы с подавленным настроением разошлись. Больше всех переживал Штырь, он считал, что недостаточно интенсивно тренирует бойцов, раз господину барону приходится самому придумывать, как расправиться с наёмниками.

Лёжа в кровати, я поглаживал плечо лежащей рядом девушки и вспомнил, что она за ужином проронила всего несколько слов, остальное время молча подавала еду и питьё. Поскольку тогда я был погружён в свои мысли, то не заметил её состояния.

— Сатти, милая, почему ты печальна? — спросил я, целуя её в шею.