Начало пути

Во дворце Ин Чу часто проходили балы и праздники, но Таамир никогда не брал на них демона. Ашурт и не стремился туда. Он еще надеялся, что когда-нибудь он сможет сбежать. И слава подстилки дракона ему была не нужна. Но в этот раз все изменилось. Слуга принес праздничную одежду цветов дома Ин Чу и, ничего не говоря, разложил ее на постели. Это был приказ одеваться, но Сантилли проигнорировал его.

Когда Таамир зашел за ним, ашурт с ногами сидел в кресле и задумчиво рассматривал нарядный костюм, по привычке обняв колени. Спокойно посмотрел на дракона, который начал медленно закипать. Отрешенно выслушал сначала приказ, потом уговоры, потом угрозы. А когда Таамир выдернул его за грудки из кресла, Сантилли показал все, чему научился у него и провалил экзамен. Впервые за все время его жестоко избили до полусмерти и бросили в прежнюю детскую камеру.

Он лежал, свернувшись калачиком на холодном каменном полу и тихо поскуливая от боли, но ни на мгновенье не пожалел о том, что сделал. Тело била крупная дрожь, по щекам сами собой бежали слезы. С него сорвали всю одежду, никакого матраса или даже плохонькой гнилой подстилки не было. Но принцу было все безразлично. Он хотел, чтобы его просто добили, а не оставляли гнить в этом каменном мешке. Такая смерть не для ашурта. Как и такая жизнь.

На следующее утро к нему пришел Таамир. Постоял, покачиваясь на носках и любуясь на избитого голого Сантилли, лежащего на холодном полу. Потом присел рядом с ним на корточки и брезгливо взял за волосы, подняв и больно вывернув голову, чтобы видеть его лицо все в кровоподтеках и синяках.

— И чего ты добился? — спросил он ашурта.

— Свободы, — разбитыми губами прошептал он.

— Вот и сдохни свободным, — прошипел дракон и неожиданно одним резким движением отхватил ножом его роскошные каштановые волосы. Подбросил их вверх и, молча, наблюдал, как они тают, испаряются, не долетая до пола. Голова Сантилли бессильно упала на камни. Таамир выпрямился, медленно и тщательно вытер руки белоснежным платком, бросил его на пол.

— Красиво. Всегда хотел на это посмотреть.

И ушел, аккуратно притворив за собой тяжелую дверь. С той стороны лязгнул стальной затвор.

Санти выжил, вопреки всему, даже вопреки самому себе. Кормили его раз в день жидкой похлебкой, сначала насильно вливая в рот, разжимая зубы ножом. Все удобства ограничились вонючей дырой в углу камеры. "Ну и дьявол с ней!" — решил принц. У него были длинные ночи и такие же длинные дни, похожие друг на друга, как близнецы братья. Времени, на раздумья было хоть отбавляй. Он и не понял, в какой момент к нему в голову пришла эта мысль выжить и отомстить. Любой ценой. Даже ценой предательства самого себя. Сантилли не просил пощады и жалости, не умолял, не бился в истерике. Он был демоном, будущим повелителем огня, его не учили унижаться. Его учили бороться до последнего и никогда не сдаваться. Даже богами проклятый Таамир!

Придя к этому решению, демон философски, как должное, принял эту свою новую жизнь и начал привыкать к ней, подгоняя себя под нее и ее под себя. Больше не было бесплодных лежаний на полу и пустой жалости к себе. Если он хочет отомстить, он должен быть готов.

Тяжело заниматься физическими упражнениями, если тебя кормят жидкой бурдой раз в день. Но выручили крысы. Откормленные, с лоснящейся рыжей шкурой, полной блох. Тогда будущий герцог первый раз в жизни с отвращением попробовал сырое мясо и решил, что оно по любому лучше той дряни, которой его кормили, но отказываться от нее не стал. Тоже пища. Еще Сантилли боялся измотать себя тренировками или подцепить какую-либо заразу. Было бы смешно, когда Таамиру придет блажь навестить его, ему навстречу вывалится изможденный скелетоподобный старик.

Когда ровно через два года, день в день, открывшаяся дверь пропустила дракона в камеру, навстречу поднялся голый, ужасно грязный, поджарый, но мускулистый демон, в росте почти не уступающий ему. Сантилли насмешливо смотрел прямо в глаза Таамиру и наслаждался его ошарашенным выражением лица. Ради этого стоило все это затевать. Когда дракон сделал шаг вперед, чтобы лучше рассмотреть ашурта, принц беззвучно вздернул верхнюю губу, обнажая и одновременно удлиняя острые клыки. Улыбка получилась на бис! Жаль повторить не дали. Таамир, так ничего и не говоря, развернулся и вышел из камеры.