Начало пути (СИ)

- Что есть, то есть. Мне тоже это кажется странным. Но всякое может быть - вдруг кто-то просто отбился от своих, а теперь пытается вернуться в часть. А что шмальнул - ну, нервы сдали, или в героя поиграть захотелось - причин же масса.

Радован промолчал. Он понимал, что Москаленко не хочет без причины лишний раз нервировать солдат, и тут он на сто процентов прав. Но понимал он и то, что вряд ли отбившийся от своей части боец вот так случайно непременно оказался вооружен снайперской винтовкой, вот так случайно грамотно выбрал позицию, вот так случайно метко выстрелил и вот так случайно и безнаказанно смог удрать, даже не обнаружив себя. Столько совпадений не могли быть случайными.

Да и хрен с ним, с этим снайпером - не в нем даже дело. Поражала пассивность архангельцев, но оставалось только выполнять приказы командиров, надеясь, что волна беспечности, вызванная таким легким успехом, не захлестнет им головы.

Глава 22

Шенкурск. Продолжение.

Балтийцы все же попали под плотный обстрел, как и предвидел Радован. Когда пехота колоннами вошла в город, какой-то идиот из штаба корпуса отдал команду строиться на главной площади Шенкурска. И надо еще проверить, что послужило причиной такой команды - просто беспросветная дурость или предательство. Как впоследствии выяснилось, ни комкор Максимов, ни генералы-заместители, ни начальник штаба корпуса такого приказа не отдавали, даже устно. Учитывая, что любой из штабных генералов мог лишь озвучить приказ комкора, а не отдавать команду самолично права не имел, вариант с изменой был приоритетным. Точнее, будет, когда начнется тотальный разбор полетов.

Как бы там ни было, когда балтийцы, окончательно растерявшие остатки бдительности, а заодно напрочь позабывшие о дисциплине, сгрудились, несмотря на офицерские окрики, нестройной толпой на открытом расстоянии центральной площади и примыкавших к ней широких асфальтированных улиц, оказалось, что площадь уже пристреляна артиллерией архангельцев, и на ничего не подозревавших бойцов обрушился огненный смерч.

Радована и его бойцов спасло то, что они, когда начался обстрел, находились относительно далеко от площади, и молодой сержант, быстро смекнув, что к чему, скомандовал отделению нырять в подвал того самого трехэтажного особнячка, который они так тщательно исследовали. Что стало с остальными бойцами их роты, а заодно взводным и ротным командирами, Радован на тот момент ничего знать не мог, а потому решено было действовать по обстановке. Иными словами, ничего не делать и просто ждать.

Архангельские гаубицы нещадно и остервенело молотили шенкурские дома и улицы, здания осыпались, подобно гигантским карточным домикам. Асфальт был словно перекопан разрывающимися снарядами. И повсюду - кровь, ошметки человеческих тел и трупы. Смерть выкашивала балтийцев десятками, словно в отместку за уничтоженных ранее архангельцев, которых балтийские пушки перемолотили в количестве не менее нескольких тысяч.

Обстрел, впрочем, продолжался не более часа - с боеприпасами у архангельцев, надо полагать, было не так уж хорошо. К тому же, под артобстрел угодили только центральные улицы, а задержавшийся со своими людьми на окраине Радован находился все это время в относительной безопасности. Хотя сказать, что ему и его ребятам повезло, означало сильно приукрасить действительность.

Как только стихли гаубичные залпы, на растерявшихся балтийцев посыпались ударные группы архангельцев. Княжеские вояки добивали балтийских раненых, обстреливали забившихся в полуразрушенные дома противников, а заодно их цепи стали обходить город со всех сторон, намереваясь взять в кольцо балтийцев, осмелившихся вот так поспешно вступить в этот умирающий город.

Так что Радован, не успев даже обрадоваться окончанию артиллерийского вихря и покинуть подвал, услышал доносившиеся сверху отзвуки автоматной перестрелки. Нужно было выглянуть и посмотреть, что там происходит. Голова гудела и соображала медленно и туго, но, оглядев при свете чиркнувшей зажигалки растерянные лица товарищей, серб понял, что ему придется в очередной раз брать инициативу на свои плечи.

Парень осторожно выбрался из подвала, затем, пригнувшись и стараясь быть незаметным со стороны отрытой двери и оконных проемов, выглянул на улицу, с трудом вдыхая забитый гарью и пылью воздух. Никого! Шум перестрелки нарастал и становилсчя все интенсивнее, но этот треск был минимум в сотне метров, может быть, чуть ближе. Так или иначе, в поле зрения Радована не попадали ни свои, ни чужие.

- Отделение, подъем! - обернувшись в сторону дома, приказал Радован, прыжками соскакивая с крыльца. Послышался топот обутых в армейские ботинки ног, и вся его группа в полном составе высыпала во дворик дома, ставшего их временным убежищем.