Начало пути (СИ)

- Трудно жить с человеком, который общество своих друзей ценит выше твоего. Хотя возможно, что сразу после свадьбы любовь ушла, а остался только цинизм, сарказм, гора не вымытой посуды и неразлучная троица его друзей на кухне. А ведь он всем говорит, что я его унижала, ругалась с ним и не ценила его. Хотя я такого не помню. Разве я могу кого-то унижать? Вот скажи, я могу кого-то унижать? – я отрицательно помотал головой, попивая коньяк из горла бутылки. Девушек было уже почему-то двое, но это меня волновало мало. – Он настолько вбил себе это в голову, что, когда после дня рождения своего любимого друга, он пришел домой, точнее будет сказать, что его притащил на себе тот самый друг, и увидел в дверях меня, он схватился за ручку бедной двери и закричал, что боится меня и домой не пойдет. Это нормально? Дальше — больше. На годовщину нашей свадьбы – целый месяц, между прочим, я жду своего муженька. Накрыла стол, зажгла свечи. Жду, значит. Неожиданно раздается звонок телефона. Беру трубку, а с того конца меня спрашивают, мол, Влад Льевски является вашим мужем? У меня все оборвалось внутри, думаю, всё, осталась вдовой. Вся в слезах отвечаю, что да. На что мне вещают: «Приезжайте в отделение протектората — номер уже не помню — и забирайте своего мужа. Он был задержан при попытке выкрутить лампочку с фонарного столба, находясь при этом в нетрезвом состоянии». Вот зачем ему нужна была эта лампочка? Спустя минут пятнадцать я уже стою на крыльце, чтобы забрать свою ценную ношу. Ноша, выйдя из здания, только меня увидев, начала ломиться в уже запертые двери с воплем: «Впустите меня, я с ней не пойду!». Ты представляешь, как смеялись люди? Позор. Протектор какой-то, практически отодрав его от двери, направил в мои цепкие объятья, приговаривая, что, судя по всему, худшего наказания для бедолаги и придумать было нельзя. Но, Дей! Я ни разу ему не сделала ничего плохого! Почему он так со мной?

— Я не знаю, — сквозь смех проговорил я.

— Это не смешно!

— Я знаю, но это действительно смешно!

— Мне было тоже смешно, когда я одна делала ремонт в квартире, а он порезал палец и играл в какую-то игру на компьютере. И меня еще спрашивают, почему мы так быстро развелись? Но ты не думай, он хороший, правда. Но у каждого есть свои недостатки. У него – его друзья. Как-то неприятно видеть постоянно эти лица, когда ты хочешь побыть с любимым человеком вдвоём. Да и вечные разговоры о плане захвата мира, который начинался с открытия казино в подвале нашего дома, меня особо не вдохновляли. Мне один раз Лейн заявил, что по отдельности они обычные люди, а вместе они гении. И тогда я решила, что о гениальном муже я никогда не мечтала, собрала вещи, прихватив с собой кошку и стиральную машинку, и уехала к родителям.

— А что, у родителей машинки стиральной не было?

— Почему не было? Была. Но не оставлять же ему единственное, что было совместно нажито, – после этих слов все почему-то посмотрели на меня и увидели в руках практически пустую бутылку.

— Не слабо. Что отмечаем с таким размахом? – полюбопытствовал Эван.

— Я с Лизой расстался. Мы друг друга бросили. Во.

— Ну, за это, наверное, стоит выпить.

И я продолжил напиваться уже в компании.

Потом я вспомнил, что мне нужно забрать свои вещи. Поэтому я встал и, покачиваясь, выполз из-за стола.

— Я это... как его... за вещами, ага.

И телепортировал.

Всё, дальше в памяти была чудовищная по своим размерам черная дыра. Любая попытка вспомнить что-либо вызывала сильнейшую головную боль.

Я обхватил голову руками и застонал сквозь стиснутые зубы.

Тут я увидел, что в кабинет входит Алекс, который крестный. Он держал в руках стакан, наполненный, судя по виду, мутным раствором.

— О, милосерднейший из смертных, — проскулил я, протягивая дрожащую руку к заветному стакану.

Крестный помог мне выпить это антипохмельное зелье, затем сел напротив меня за стол, сложил руки домиком и опустил на них подбородок. За то время, пока он ждал, когда мне станет немного легче, не было произнесено ни одного слова.

— Ну, ты ничего не хочешь мне сказать?

Конечно, Алекс, еще бы знать, что говорить?

— Какой сегодня день?

— Из всего огромного списка вопросов ты выбрал самый актуальный, поздравляю. Ладно, удовлетворю твое любопытство. Сегодня 16 сентября. 985 года. Это если ты забыл. А теперь ответь мне, где сейчас находится Анна?

— Что?

— Где мать твоя сейчас? Пора бы ей признаться в том, что она скрывала столько лет. А именно: сколько раз тебя уронили вниз головой, сразу после рождения, причем, на каменный пол, да еще и с лестницы?

— Я не понимаю, о чем ты.

— Ответь мне, сволочь, — крестный говорил удивительно мягко, посверкивая серыми глазами, — ты какого хрена вчера вытворял?

— Я не помню, — надеюсь, голос у меня звучал не сильно жалобно. И тут снова зачесалась левая рука. Я машинально поскреб ее. — Да, что ты зудишься? — понимаю, вопрос вырвался машинально, но крестный, как ни странно, мне на него ответил.

— Ах, ты не помнишь. И ручка что-то чешется, да? Не хочешь полюбопытствовать, что там у тебя такое?