Начало пути (СИ)

   Юноша грустно улыбнулся и, развязав шнурок на рубахе, приспустил ее, обнажая одно плечо. Взгляду наследника предстал рисунок - цветок, с белоснежными лепестками, испещренными серебряными прожилками. Приподняв удивленно брови, Лазар посмотрел в глаза Леона, а тот едва заметно кивнул.

   - Наследник наверняка знает о семейном придании, в котором говорится, что наш род будет избавлен от мук как только на груди одного из нас расцветет столистная, белоснежная хризантема. Я не знаю, что я сделал, для того, чтобы черные листья побелели...

   Вздохнув, юноша посмотрел наверх и продолжил:

   - Мой дед очень... Эм... Упрямый, если не сказать большего...

   Лазар кивнул - о старике де Ризе ходило много слухов, кто-то даже предполагал, что несчастный давным-давно рехнулся. Причиной этому послужило то, что дед Леона, не взирая на угасание собственного рода, не спешил отказаться от "традиции" травить собственных потомков, стремясь к совершенству. Наоборот, чем яснее становился тот факт, что род вырождается, тем более упертым становился старик. Император даже приглашал его несколько раз на аудиенцию, дабы как-то урегулировать этот вопрос. Но, старик оставался непреклонен. Леон, тем временем, продолжил:

   - Когда меня забрали от матери, дед сразу объяснил мне, для чего я родился и почему моему отцу позволили заключить брак с моей матерью.

   Лазар вежливо промолчал - на самом деле, отцу Леона не давали согласия на заключение брака с человеческой женщиной, это было сделано по его собственному желанию. В тот день отец мальчика заявился во дворец и попросил у Владыки разрешения взять в жены женщину из людей. Лазар присутствовал при том разговоре и, насколько он понял, молодому аристократу претило использовать женщину как сосуд для вынашивания и рождения ребенка, посему он решил узаконить отношения, что и вызвало гнев его отца.

   Постучав пальцами по столу, наследник вежливо ответил:

   - Продолжай.

   Неосознанно коснувшись подушечками пальцев белого цветка на своем плече, Леон сказал:

   - Дед был против того, чтобы я шел обучаться в Акадэмию, даже закон, обязующий нас к этому, не стал бы преградой. Я же, несмотря на жесткий приказ сидеть дома и готовиться к ритуалам, сбежал сюда.

   Замолчав на какое-то время, юноша, подавив вздох, тихо произнес:

   - В лабиринте я видел свою мать. - На миг в глубине глаз мелькнула тень грусти, которая тут же исчезла и, хлопнув себя по лицу, Леон продолжил - я всегда думал, что если буду подчиняться деду, с моей матерью все будет в порядке. Далеко не сразу мне сказали, что она умерла почти в тот же день, как я покинул ее. И все те годы, пока на мне испытывали яды, я думал что если я буду терпеть, у нее все будет хорошо.

   Сглотнув, юноша посмотрел Лазару в глаза и глухо сказал:

   - Поначалу я делал это с любовью, все страдания, выпавшие на мою долю, я переносил довольно стойко для своего возраста. Но, время шло, мать ни разу не навестила меня и я сам не заметил, как начал ненавидеть ее. Изо дня в день ненависть к ней, за то что она живет припеваючи, в то время как я страдаю, росла, постепенно вытесняя любовь и веру в лучшее. Когда же мне сказали, что матери давным-давно нет в мире живых, меня словно бы раздавило каменной плитой. Вся та ненависть, что скрывалась глубоко в моем сердце, обернулась чувством вины... Еще несколько лет я терпел, убеждая себя, что это - справедливое наказание за мои черствость и злобу. Когда я пришел сюда, мои чувства словно бы раздвоились - с одной стороны, я понимал, что если и дальше буду терпеть, в один из дней я просто не открою глаза. С другой стороны, я думал, что я трус, раз сбежал от собственной кары. А в лабиринте, когда моя мать, словно безумная, убеждала меня в том, что мне лучше вернуться... Знаете, она высказала вслух все те мысли, которые терзали меня долгими ночами. Я почти сдался... - Грустно опустив голову, юноша закончил - Но потом... Потом я понял, что даже если я принесу себя в жертву, моя мать не вернется. Единственное, что я заберу с собой в мир мертвых - это черная ненависть ко всем и вся. И тогда я решил, что даже если она будет меня ненавидеть за мою слабость, это будет наилучшим исходом. Пусть лучше она злится на меня, тем более, ей есть за что, чем я буду скрежетать зубами, вместо того чтобы сохранить в своем сердце то светлое, что она мне подарила.

   Замолчав, Леон посмотрел на Лазара, а тот, встав со своего места, обошел стол и, похлопав мальчика по напряженной спине, сказал:

   - Я не думаю, что она стала бы тебя ненавидеть. - Псомотрев задумчиво в окно, наследник продолжил - когда-то давно, мой отец сказал мне:"Мать любит тебя уже потому, что ты есть." И знаешь, я думаю, он прав.

   Леон благодарно улыбнулся и, поднявшись, спросил:

   - Я могу идти?

   - Да, кто там следующий? Скажи, что может заходить.

   Вечер того же дня.