Начало России

А в 1489 г. умер митрополит Геронтий. Иван Васильевич наметил на его место игумена Троице-Сергиева монастыря Паисия. Вот он-то был настоящим нестяжателем и подвижником. Троице-Сергиеву обитель он принял не сразу, отказывался, считал себя недостойным. Возглавив монастырь, ввел более строгие правила, взялся наставлять монахов «на молитву, и на пост, и на воздержание». Но времена св. Сергия отошли в прошлое, в знаменитом монастыре коротали старость «бояре и князи постригшиеся», они резко воспротивились, «не хотяху повинитися». Игумен выдержал нешуточную свару с братией. Государю нравился Паисий, его пришлось долго уговаривать занять митрополичий престол, он снова отказывался.

Но… такой нестяжатель абсолютно не устраивал придворных сектантов. Они постарались правдами и неправдами провалить кандидатуру Паисия. А в это же время обозначилась еще одна фигура, мешавшая еретикам. Наследник, Иван Молодой. Он был уже опытным правителем, отличным военачальником. При этом оставался твердым в православии, обработать его через жену и вовлечь в ряды жидовствующих не получалось. Возможно, он и супругу стал подозревать в отклонениях от веры, был недоволен ее знакомствами. Но у Ивана Молодого был сынок Дмитрий. Если не станет отца, он окажется претендентом на престол…

Как водилось на Руси, Дмитрий воспитывался при матери, Елена Волошанка и ее окружение внушали мальчику свои понятия о вере. Теперь ему исполнилось 6 лет. Пришла пора передать его с «женской» на «мужскую» половину дворца, новых воспитателей должен был подобрать отец… Но зимой 1489/90 г. на Русь вернулось посольство из Италии. С ним прибыла группа специалистов, желающих поступить на службу – архитектор Пьетро Солари, пушечник Яков, серебряных дел мастер Христофор, немец Альберт из Любека, Карл из Милана, даже августинский монах, органный музыкант. Появился и «жидовин магистр Леон из Венеции».

Он был лекарем и сразу стал указывать, что Иван Молодой страдает какой-то болезнью, «камчугой в ногах». Может быть, ревматизмом, застудился в походах. Леон горячо взялся убеждать государя, что излечит сына. Настолько горячо, что поставил в заклад собственную голову, «а не излечу аз, и ты веле меня казнити». Иван Васильевич поверил, приказал сыну подлечиться. Леон давал ему «зелие пити», ставил банки. Болезнь была отнюдь не смертельной, наследник нормально выполнял свои обязанности. Но лечение оказалось смертельным, 7 марта 1490 г. 32-летний Иван отошел в мир иной. Великий князь, разумеется, казнил магистра, сам ставил такое условие. Через две недели ему отрубили голову. Но факты говорят о том, что Леон был лишь пешкой в чужой игре. Очень вовремя появился, очень вовремя навязал услуги. Кто-то специально вовлек его, внушил, насколько важно полечить Ивана. А в его микстуры добавили иное зелье…

Кто? Тайну спровадили в могилу вместе с Леоном. В первую очередь, подозрение падало на Софью Фоминичну. Она была не в ладах с Иваном Молодым, у нее подрастал 11-летний сын Василий. Неужели матери не хотелось, чтобы он стал наследником? Конечно, государь провел скрупулезное расследование, но не выявил ни малейших зацепок, которые указывали бы на жену. Она осталась абсолютно чистой, ее положение при дворе не изменилось. И ни один из современников, даже откровенно враждебных Софье, не считал возможным бросить ей обвинение в убийстве пасынка. Но в его смерти были заинтересованы и еретики, кучкующиеся вокруг Елены Волошанки. Хотя их мотивы пока были понятны только им самим, их никто не заподозрил.

Тем временем владыка Геннадий продолжал следствие в Новгороде и узнал потрясающие сведения. Сектант Самсонка признался, что у них имеются могущественные покровители в Москве, назвал главу дипломатического ведомства Курицына. А новгородские переселения почему-то не затронули еретиков. Они благополучно остались жить по домам, при своих доходах. Заступники постарались, выгородили, и жидовствующие стали наглеть. Уже открыто оскверняли иконы, отказывались от Св. Причастия. Епископ хотел взять под стражу одного из них, Захарию, но тот удрал в столицу и принялся рассылать клеветнические письма – называл еретиком самого Геннадия.

Владыка обратился в Москву, жаловался, что Курицын покрывает жидовствующих. Иван Васильевич не поверил, это выглядело невероятным. Тогда Геннадий отправил послания архиепископу Ростовскому, епископам Суздальскому, Пермскому, Рязанскому, Сарскому, авторитетным игуменам Иосифу Волоцкому, Нилу Сорскому и др., призывал защитить Православие. Они вступились, писали к великому князю. Только сейчас Иван III начал понимать: дело и впрямь неординарное.