Начало (СИ)

Однажды сотрудники городского УВД задержали рядового быка из группировки Штыка. Его вычислили с трудом и задержали, по сути, ради информации. Впервые в жизни им не удавалось не то что подобраться к какой-то ОПГ, а даже выяснить, как выглядят её лидеры. Парня начали колоть, а он белый от ужаса, молчит как удав. Причём боится вовсе не оперативников, обещавших ему всяческие чудеса жизни от сломанных рёбер, до прессс-хаты сроком на неделю. Боялся парень загадочных Штыка и Соню. Особенно Соню…, оперативники были серьёзно поражены происходящим. А утром парень исчез. Как? Дежурный опер, весь трясясь от ужаса, рассказал так — он сидел и смотрел на задержанного неотрывно. А потом моргнул и уже утро, а перед ним брызжет слюной начальник СКМ. Причём начальник нашёл парня сидящим за столом, с открытыми стеклянными глазами — он и, правда, смотрел всю ночь на диван с задержанным, только не видел он там ничего. Проверка на наркотики показала лишь, что парень иногда курил травку, в умеренных количествах. Как он упустил задержанного, который к тому же был прикован наручниками к батарее? Куда хуже (почему парня и не попёрли с работы), смотрелся тот факт, что окно закрыто, решётка на месте, и никто в отделе, ни один человек не заметил, как отдел кто-нибудь покидал.

Более того. Пропала патрульная машина и ППэСники, на ней ездившие, не помнили, куда она подевалась. Запомнили они только факт, что начальник отдела Сереньтьев, вышел на улицу и поздоровался с ними, руки всем пожал. Его сопровождала дама в вечернем платье. Они сели в мерседес начальника и уехали…

Только вот Сереньтьев уже пять лет не являлся начальником отдела. Умер он. Сердечный приступ.

Мистицизм ситуации давил на сотрудников и когда к ним пожаловали из ФСБ, многие ждали серьёзных перестановок в руководстве, возможно, снятия с должностей, однако…, отделу запретили разрабатывать новую ОПГ. Неофициально. В том же ключе предъявили два десятка папок с весьма интересным материалом компрометирующего характера. Без комментариев, просто положили на стол начальника и ушли. Намёк простой и ясный. Новую ОПГ, исключили из спектра внимания отдела. О ней просто забыли…

Шкет глотнул ещё раз. Потом ещё. Поставил бутылку на стол и потянулся за другой, полной прозрачной жидкости.

— Виски фигиски блин. — Проворчал он, делая большой глоток. — Придумают что попало…, лучше водки воды на свете не бывает. Гы.

Кто-то в дверь постучал. Шкет вздрогнул и окинул чёрную-чёрную комнату долгим взглядом.

— Я тут от инфаркта однажды сдохну блин… — Пошёл открывать. Наверное, Соня вернулась…

Бутылка выпала из руки. Сразу. В комнату он летел уже без неё. Когти вышли из пальцев в полёте, он извернулся в воздухе и приземлился на стену, на четыре точки. Когти скребанули по чёрным обоям, Шкет прыгнул вперёд. И…

С улыбкой она перешагнул через тело со сломанной шеей. Поправила складки длинной шёлковой юбки и села в кресло. Выпрямила спину, поправила гриву густых чёрных волос, пригладила складки на блузке расшитой серебряными нитками. Красные зрачки окинули помещение долгим взглядом.

— Как странно… — Недоумённо покачав маленькой аккуратной головой, произнесла девушка. Красивое личико вдруг расслабилось. Она откинулась на спинку кресла и едва заметно улыбнулась.

— А вот и ты. Входи, попробуй свои силы.

Никто не ответил. А незнакомка так и сидела в кресле. В какой-то момент улыбаться она перестала, на лбу выступили капельки пота. Прошла минута, она закусила губу, на подбородок стекла капелька крови, а потом она с облегчением выдохнула.

— Иди сюда, твоя сила не властна надо мной.

В прихожей раздался протяжный стон, и в комнату вошла девушка в обтягивающем платье из алых и синих кожаных полос. Её длинные волосы рассыпались по плечам светло-красными прядям, а на миловидном лице, застыла такая усталость, что казалось ещё шаг и она просто упадёт без сил.

— Кто ты, твою мать, что ты за тварь?

— Я Мудрость Клана, дитя Лилиат Исаштэрен. Мой разум слишком сложен, моя мысль живёт на трёх уровнях сознания…, - она улыбнулась. — Телепат лишь утратит собственный разум, пытаясь подчинить своей воле мой. Но ты сильна, прими моё уважение. — Она кивнула Соне, не утратив ни капли достоинства. Посмотрела на девушку и спросила. — А чьё дитя ты юная девушка?

— Чё? — Девушка глубоко вздохнула и перестала опираться рукой на стену. Она быстро приходила в себя. — Батю плохо помню, пидорас штопанный — больше нихера не скажу про него. Мать…, - Соня поморщилась, — мать умерла. Если бы, батя мой, синяк опущенный, был бы падла лучше, может она была бы жива. Вот чьё я дитя…, хорошо, кстати, что напомнила. Вскрою тебе череп и найду его. Зажился сука на этом свете, пора и честь знать.

— Как много в тебе злобы…, но я говорила не о том, не о…

Договорить не успела. Соня бросилась вперёд и…