Начало (СИ)

— Да. Я же после своей смерти помню каждое мгновение своей жизни от рождения до самой смерти… Конечно же, я хорошо рисовал, схватывал на лету и мог передать на бумаге простой шариковой ручкой особенности человеческой натуры, людские эмоции. Но ведь это было на дилетантском, доморощенном уровне. У меня не было возможности из-за бедности родителей посещать художественную школу. Не было у меня достойного Учителя.

— Действительно?

— Да…

— А помнишь ли ты, как 16 летним пареньком прошел мимо лежащего человека?

— Да, помню. Но он же был пьяный, так ведь?…. Почему ты молчишь? Так ведь?

— А это имеет какое-то значение, был ли он пьян? Нет, ты ошибаешься… У него был сердечный приступ. И ты мог его спасти. Свобода Воли в том и заключается, что ты должен сделать выбор в определенный жизненный момент.

— И какое это имеет значение? Ну, спас бы я этого старикашку…. И что? Меня же тоже никто не спас….

— Да ничего особенного, просто это был твой Учитель Живописи….

Очнулся. Глаза не открываю. Лежу, по ощущениям, на чем-то вроде соломы. Подумал: «А уж, не про меня ли это видение? Бомжем я уже почти стал, деньги все пропил, может, сейчас будет встреча перед Богом. Неужели я сдох, как собака?» Решил осмотреться. Очень тускло горела лампочка, действительно, лежал на неопрятной куче соломы. Пахло чем-то кислым, неприятным. Оказалось, вонь разносилась от бомжевато-алкогольного вида бабы лет 30–50, еще был крупный мужчина, достаточно прилично одетый, лет 40

— Закурить не найдется, парниша? — пропитым голосом просипела бабища.

— Не курю.

— А надо бы — возмутилась бомжиха.

— Туалет здесь есть? — спросил я мужчину, игноря бабищу.

Мужик молча указал на дверь у дальней стенки. Туалет оказался дыркой в полу, но со специальными подставками для ног из коричневой когда-то плитки, со специальными круглыми выпуклостями, видимо, чтобы ноги не скользили. Это была не совсем дырка, скорее унитаз своеобразного вида, на котором можно сидеть на корточках. Он был ужасно грязен, но, слава Богу, засора не было. Все смывалось. Вместо туалетной бумаги лежала нарезанная газета. Стояло большое ведро для использованной бумаги, но там почти ничего не было. Сделав свои дела, вернулся.

— Где мы? Что с нами будут делать? — спросил я мужика.

— Видимо перевалочный пункт, а отправят куда-нибудь в Турцию нелегалами работать на плантации за еду — ответил мужчина.

Говорить больше не хотелось и мы, молча стали ждать своей участи.

Спросил мужика:

— Как вас зовут?

— Сергей Николаевич. Бывший психиатр. Да и во всем бывший — угрюмо ответил мужчина.

— А меня Анна Ивановна — встряла неожиданно бабища

— Кирилл — зачем-то соврал я. Видимо, меня потом это и спасло, а может, что-то другое.

— Сергей Николаевич, что здесь за мошки постоянно летают и насекомые ползают, вроде не должны. Конец зимы же? — спросил я

— Гм, а что еще? — ответил вопросом на вопрос Сергей Николаевич

«Видимо, он тоже такой же Сергей Николаевич, как я Кирилл» — подумал я.

— Музыка у охраны играет, надоели уже, сил нет. И все одно и то же крутят — с возмущением пожаловался я Сергею Николаевичу

— Гм — задумался мужчина — закрой глаза и расскажи, что видишь

Я закрыл глаза:

— Ой, лица, лица, лица! И все смотрят на меня — испуганно ответил ему.

— Какого цвета нитка у меня в руках? — разводя руки в стороны, будто вытягивая несуществующую нитку.

— У вас нет нитки — удивленно сказал я — что за странный вопрос

— Ну, хоть так. Как бывший психиатр, скажу: у тебя признаки начала белой горячки. Мошки летают, насекомые ползают, да и колбасит тебя не по-детски, как я погляжу, да и музыки никакой нет, Ань, подтверди — приказал Сергей Николаевич.

— Неа, нет никакой музыки — просипела Анна.

— Молодой человек, советую вам хотя бы чуть-чуть поспать, невзирая на лица, которые вы видите, иначе, точно начнется белочка в самом жестком варианте. Чертей будете гонять, а без помощи психиатра с необходимым набором лекарств, либо помрете, либо сойдете с ума. Вам бы конечно, сейчас грамм 50 водочки не помешало бы — с грустью сказал Сергей Николаевич.

Я закрыл глаза. Перестал обращать внимание на лица, и, кажется, заснул. Проснулся. Заметил, что у нас появился четвертый. Он почему-то прижался боязливо к туалетной двери и к нам не подходил.

— Эй, чувак, иди к нам, чего ты там к стене прижался? Здесь хоть полежать можно — позвал я новичка.

— Нет там никого. Стопарь бы тебе выпить — махнув от безнадеги рукой, сказал Сергей Николаевич — Видения у тебя уже начались.

Не веря, я поднялся и подошел к двери. Силуэт новичка медленно растворился в воздухе.

— Твою мать — выругался я.

Послышался скрип открываемой двери.

— Обед — сказал вошедший.

Как ни странно, обед оказался сносным. Картофельный суп с довольно крупной куриной шеей, гречка с непонятной подливой и такой же шеей и пакетированный дешевый чай.

— Молодой человек, у нас тут парень от белочки может всех поубивать, принесете грамм сто водочки? — попросил Сергей Николаевич.

Парень, ничего не ответив, вышел, но вскоре вернулся с чекушкой водки. Разлили на двоих с Аней. Психиатр пить не стал, сказав, обращаясь ко мне: