Начало тьмы

Отари застыл на месте — ему послышалось… «Уном?» Отари бесшумно направился к месту, где оставил своего спутника. Нет, здесь все по-прежнему — плониец спокойно спал в той же позе, языки живого костра освещали его осунувшееся лицо. Человек почувствовал, как начинает топорщиться несуществующая шерсть на загривке — он не мог ошибиться, звук был! Тьма и тишина вокруг перестали быть нейтральными — обступив со всех сторон, они таили угрозу. Вытерев со лба испарину, Ило, пересиливая себя, решительно двинулся обратно.

…Звук повторился, окончательно убедив Отари в том, что он не страдает слуховыми галлюцинациями — вытянувшись в струнку, он напряженно вслушивался. Какой-то отдаленный гул — но он исходил из одной точки. Поставив на подходящий выступ плошку с отводком костра, он начал ощупывать стену. Вот звук стал как будто глуше… Вжал ладонь во что-то мягкое — звук пропал. Отнял — снова неопределенный гул. Слуховое окно… Ладонь засветилась уже знакомым мерцающим светом — в темноте зажегся знак пятерни. Что-то вроде гнезда мха… Подкатив камень, он забрался повыше и приложился к нему ухом. Вначале ничего нельзя было разобрать, но вот на общем фоне ясно и четко прозвучало: «Сворачивай, здесь…» Все ясно. Спрыгнув, он машинально потер руки, окрасив фосфоресцирующим веществом и вторую ладонь. Преследователи близко. Теперь, когда опасность приняла конкретные очертания, он мог думать спокойно и трезво. Однако же бесплодно — трезвый рассудок подтвердил смутное ощущение обреченности. «Они перекроют развилки и обследуют все ходы по очереди…»

Вернувшись, он привалился к стене, слушая тихое дыхание Унома. Невысвобожденная энергия рвалась наружу — как, вот так тихо сдаться? Ило зябко повел плечами — ведь они могут попросту пристукнуть его здесь… Хотя бы за угнанный танк. Вокруг царила такая тишина, что, казалось, ничто не сможет ее нарушить — заповедник покоя и неподвижности… Отари поднялся — он не мог больше сидеть. Теперь он направился к затопленному проходу, высоко подняв разошедшийся на добротном перегное отводок костра. Чем черт не шутит, может быть, удастся пронырнуть… Подойдя к застывшей воде, он склонился над черной поверхностью… И первое, что он увидел, оказалось до боли знакомо. «Смотрящий!» — шарахнуло в мозгу. В воде не отражалось ничего.

«Точно так же, как у входа… Но здесь — вода! А там?» Он припомнил глубокую поверхность… Камень так не отполировать. «Что, черт побери, это может означать?» Задав себе этот риторический вопрос, он обнаружил, что осторожно отодвигается назад — точно так же, как тогда. Чуть подогнув колени, он поймал глазами свое отражение — так же, как и там, оно глядело мимо. Двинувшись в сторону, уперся плечом в холодный камень стены. Здесь встретиться глазами не удастся… А если бы удалось — что бы это дало? Вход в какое-то другое подземелье? Это уже слишком. Хотя — почему? Отари покачал головой — после стольких фокусов ничего не будет слишком. Нагнувшись, он взбаламутил воду рукой. Раздался легкий плеск, гладкое зеркало подернулось рябью. Вода был чуть холоднее, чем снаружи. «Ладно, нечего время терять», — решившись, Ило быстро пошел назад, помахивая в воздухе плошкой — тени нетопырями носились по стенам.

— Уном! — крикнул он скорее по инерции — тот, оказывается, уже не спал. Сидя у костра, он глядел на своего земного товарища большими грустными глазами.

— Уном, слушай меня внимательно, — начал человек, садясь на корточки и ставя плошку рядом, — сейчас я пойду искать другой выход, а ты иди наверх один…

— Я… не! — вскинулся туземец, обиженно моргая.

— Так надо! — с нажимом перебил Отари, ничего, однако, не объясняя, чтобы не оживить в душе плонийца неприязни к воде. Бороться с этой фобией уговорами времени не было — он и так ожидал, что с минуты на минуту послышаться шаги стражей.

— Только смотри, никому не говори, что был со мной… Лучше вообще притворись, что не понимаешь, — наставлял он Унома, скатывая одеяло, в то время как тот сгребал разгоревшийся «костер» в горшок.

— Да… — односложно ответил Уном, выпрямившись и застыв, словно изваяние. Отари мягко подтолкнул его в нужном направлении, а сам пошел следом. Дойдя до развилки, остановился, и, несмотря на зудящее нетерпение, еще некоторое время стоял, глядя вслед. Уном так ни разу и не оглянулся — а человек даже не знал, было ли это обидой… Теплые отсветы погасли в глубине пещеры, Отари остался один.