Начало. То да сё…

Бюджет у меня по-прежнему оставался рубль в день, о чем я честно сказал Чухраю. Причем, где достать этот рубль, каждый день было проблемой. Сказать это мне стоило ужасных мук — уж так мы все интеллигентски воспитаны: самое стыдное — это признаться в том, что у тебя триппер или, равнозначно тому, что у тебя денег нет. Не принято было ставить денежные вопросы перед своим руководством. Эта болезнь затянулась у меня на слишком долгий срок. Если поднять мои договоры, можно вообще обхохотаться. За «Егора Булычова» мне заплатили тысячу шестьсот рублей, хотя могли заплатить шесть тысяч. Тысячу двести я получил за «Станционного смотрителя», хотя нормально мог за него получить четыре или пять тысяч.

Чухрай, услышав про рубль в день и про то, что и на него невозможно вытянуть, тут же откликнулся:

— Это безобразие. Сейчас же дам указание поставить вас на зарплату.

Действительно, меня поставили на зарплату, которую я получал ровно один месяц и обогатился в итоге на сто шестьдесят рублей. Более от Экспериментальной студии я уже никаких денег не видел. Суммы, заработанные в те первые годы, очень четко отпечатались в памяти: пятьсот рублей за сценарий «Взгляните на лицо» — дикие, невероятные тогда для меня деньги, и сто шестьдесят — за полтора года работы в чухраевской студии.

Но студии этой я безмерно благодарен и более всего именно за эту самую высокую девушку. Студия сделала из меня профессионального, не боящегося любой работы сценариста. Я научился и придумывать сюжеты будущих фильмов сам, и излагать их на бумаге, и разрабатывать во всех подробностях, четко представляя и будущее производственное воплощение, и условия последующей экранной жизни, и переделывать чужие сценарии, причем подчас столь ужасающего качества, что иначе как изготовлением из дерьма конфетки эту операцию не назовешь. Ну, если и получалась не совсем конфетка, то, во всяком случае, полезная, пригодная в дело вещь. Причем я научился делать это быстро и не вымучивая, не задуряя себе и читателю голову литературными красотами.

Когда я начинал писать «Спасателя», замыслу которого к тому времени было уже года четыре, то за первую страницу не решался сесть несколько месяцев, поскольку понимал, что значительно лучше меня пишут Юрий Павлович Казаков и Иван Александрович Бунин, мне так не написать никогда. Глядя на исписанные листы, чувствовал тошноту и, сцепив зубы, насиловал себя, пытаясь выродить что-нибудь, стилистически достойное. А за время «безделья» на Экспериментальной студии я научился не мучить листы бумаги, узнал эту радость — когда пишется легко и свободно, как бы само собой, и не ты насильно гонишь перед собой сценарный замысел, а он сам уверенно ведет тебя, и твое дело лишь подчиниться, верить тому, что он с собой негаданно приносит, не пытаясь втискивать его назад, в заранее прокопанное русло, если он вырывается за его пределы. Тогда появился и новый вариант «Спасателя» — он тоже не был тогда поставлен, чему я, как ни странно, теперь очень рад.

Для меня совершенно нормально за семь, за десять дней написать большой полнометражный сценарий; «Станционного смотрителя» я вообще написал за два дня. Меня изумляет, когда сценаристам по договору дают на написание сценария полтора-два года. Знаю, что, если хочешь есть, сценарий можно написать максимум за две недели. Более того, дольше его писать просто вредно. Сегодня я пишу сценарий (и уверен, что только так и нужно писать) без черновиков, без предварительного плана: надо просто вставить лист в машинку, стукнуть первую букву, а дальше оно получится само. Если же не получится, если само не пишется, если ты то тут, то там спохватываешься: «Ах, здесь диалог длинноват, надо бы подсократить», «ах, эта сцена не получилась, надо бы еще поработать», если без помарок не получается шестьдесят семь страниц или пятьдесят пять для телевизионного или девяносто восемь для двухсерийного фильма, — значит, выходит какая-то дрянь, нужно побыстрее бросать ее к чертям собачьим, значит, был какой-то изъян в самом первоначальном замысле. Всему этому меня научили Экспериментальная студия и голод.

Я закончил сценарий «Высокой девушки», его опять же переправили к Григорию Наумовичу Чухраю, снова где-то булькнуло и снова наступила мертвая тишина. Зарплата была аннулирована. Видимо, из милости и из сострадания к моим непрекращающимся бедам Леня Гуревич дал мне еще один сценарий, тоже комедийный — про то, как человеку подарили слона. Я уже четко понимал, что и из этой работы ровным счетом ничего не получится, но из чисто спортивного интереса переделал историю на Ролана Быкова.