Начало Водолея

Когда Моисеев переходил Садовое кольцо, оглядываясь попеременно то налево, то направо, потому что движение транспорта там было организовано из рук вон плохо, и, наконец, перестав вертеться, устремился по проспекту вниз, мимо больницы, к гостинице "Украина", внимание его привлек идущий впереди человек, который показался ответственному секретарю как будто бы знакомым.

Моисеев шел за ним след в след, как идут диверсанты через границу, и думал о том, что тот, кто идет, наступая на следы человека, идущего впереди, отберет у этого человека силу. Такова была русская примета, а в русские приметы Моисеев верил.

Некоторое время Моисеев думал о том, где бы они могли встречаться, но, перебрав в своей ясной памяти все возможные варианты, понял, что наяву он его никогда не видел. Или, может быть, видел мельком.

А когда человек оглянулся, то Моисеев, рассмотрев его лицо, вспомнил. Десять или больше лет назад этого человека показывали по телевизору. Какое-то было уголовное дело, связанное с тогдашними диссидентами, и его тогда заставили прилюдно раскаяться на голубом экране. А потом Моисеев прочитал в газете. Что этого диссидента лишили советского гражданства.

"Да это же Тарханов", - подумал Моисеев, память которого была, конечно, не безграничной, но имена и лица он помнил превосходно.

Незнакомец еще раз оглянулся, и Моисеев окончательно уверился, что идет по одной улице с бывшим отщепенцем и врагом.

Моисеев привык ходить по одной улице с честными советскими людьми, тружениками, поэтому ему стало неприятно, и, отстав ненадолго, он возобновил свое шествие только после того, как Тарханов повернул направо. А Моисеев в это время купил и съел порцию мороженного в какой-то частной лавочке, и от волнения оно не показалось ему дорогим. Он обожал мороженое и вообще все молочное.

"В "Белый дом", что ли, идет?" - подумал Моисеев, и такое его тут обуяло любопытство, что он уж и пожалел, что отстал.

Тогда полный и плотный Моисеев припустился бегом и, перебежав на красный свет, догнал незнакомца действительно уже у самого Дома Правительства и устремился за ним по широченной лестнице вверх, к главному подъезду.

Однако у главного подъезда разрыв между диссидентом и консерватором увеличился.

Ибо если первый, предъявив удостоверение, быстренько прошмыгнул внутрь, Моисеев принужден был остановиться, выслушать нотацию плохо вышколенного охранника и повернуть от главного подъезда в другой с тем, чтобы еще полчаса куда-то звонить, дабы получить пропуск на вход в здание.

Пропуск, в конце концов, он получил, с приятелем встретился. Робко попросил его сопроводить его в столовую, на что получил категорический отказ, после чего принялся довольствоваться жиденьким чаем в буфете для посетителей. Где шиканул еще раз и купил за дорого булочку с изюмом, которую тут же и съел.

Бумажные вопросы он не решил, зато получил предложение бросить к чертям собачьим редакцию и поступить сюда вот, в этот дом. Референтом. Где и деньги платились приличные, и в столовую тогда уж непременно пустят.

-Там и мороженое есть, в столовой, - сказал приятель и тем заставил Моисеева, который, как уже было говорено, был большим любителем молочного, призадуматься.

Но пока была обида на жиденький чай и дорогую булочку, и Моисеев тою же дорогой, только теперь она шла в гору, выйдя из большого дома, направился к метро и оттуда обратно в редакцию, и ему надо было спешить, поскольку уже скоро туда должен был подойти друг редакции и консультант по линии еще не окончательно разогнанный правоохранительных органов Николай Константинович Нестеров, и от него можно было узнать новости о поисках Нашего Героя, пропавшего недавно сотрудника редакции, да и просто поболтать о том, как все стало плохо и дорого, о том, что в правительстве сидят одни недотепы, и что страна несется к пропасти, и что вот же недавний пример - бывшие диссиденты руководят теперь в "Белом доме".

Имеющий хорошую память Моисеев помнил один забавный эпизод с Нестеровым. И хотя видел его потом несколько раз, никогда не напоминал ему, что именно с ним говорил Нестеров из застенка Федерика. Из той истории Моисеев даже не узнал, а угадал, что Нестеров играл роль Вождаева. Но предусмотрительно держал язык за зубами.

Нестерову-то, с точки зрения Моисеева - оплоту прошлого, и сообщил конфиденциально ответственный секретарь, кого именно он видел в высшем исполнительном органе власти страны. Помечтал, поворчал и пофилософствовал.

Но Николай Константинович не был настроен так философично, как Моисеев, однако, узнав, что Морони в России, и предполагая, что первая любовь не забывается, направил стопы свои к Морони для того, чтобы если не узнать, то хотя бы убедиться в том, что и итальянец не знает о том, где находится второй муж его первой жены.

А о том, что Моисеев написал куда-то на его друга, Нашего Героя - донос в КГБ, он - полковник - тактично старался не думать.

Глава 4. Начало пути

Учреждение "Лебенсборн похищало детей с

целью их германизации. В 1944 году Гиммлер

приказал вывезти из Прибалтики и онемечить

детей, родители которых погибли в годы во