Начало восьмеричного пути (СИ)

От Матери никогда ничего нельзя скрыть. Мать видела ее насквозь. Перед глазами еще скакали образы и чужие мысли. Мечущиеся горящие тела все еще выли в ушах. Спины и лица мертвых сыновей Зеллы ещё поднимали тлеющий гнев.

И стыд.

— Ты заболеваешь.

Нестабильна. Уже несдержанна.

— Обряд все исправит, — гневно процедила Кайло. Слишком резко обернулась на мать, аж шея заболела. Если Мать заговорила об этом, значит, Отец тоже заметил ее начинающие чернеть ногти. Пришлось стиснуть зубы и не обращать внимание на витающую в воздухе недосказанность. Все гораздо хуже, чем она думала.

— Я… выдержу, — это вышло гораздо мягче, намного тише. Покорнее.

— Конечно выдержишь. Никто в тебе не сомневается, мое Шестое Дитя.

— Пожалуйста… Мама… Ты ведь знаешь, я никогда… Не причиню ему вреда, мама. Пожалуйста. Дай мне поговорить с ним. Всего минуточку.

Прошло уже четыре года, но в этом отношении Отец и Мать… все еще сомневались. Четыре года назад она не дотерпела до обряда…. и Седьмое Дитя Тейяр чуть не пострадал от ее ярости. Новорожденный, беззащитный, без единого шанса вынести чужой гнев. Этот же младенец и остановил ее своим мяуканьем из колыбельки. Им всем тогда повезло и обряд Очищения был проведен вне очереди, без подготовки, без предупреждения. И им всем тогда повезло, что Седьмое Дитя после обряда все же узнало мать.

Но потянуло ручонки к ней.

Не к матери. К ней.

С тех пор это могло бы быть унизительным — выпрашивать… Могло бы быть. Но ногти уже начали чернеть и Кайло не могла позволить себе допустить повторения прошлого. Она отлично понимала и принимала ситуацию.

Но вместо ответа Мать… ушла. Молча прошелестела одеждой и исчезла. Правда, уже через доли секунды появилась снова.

С ним.

С тем, кто четыре года назад стал важнее Отца, важнее Матери. Важнее всех остальных Детей Императора.

Он что, все это время честно торчал за дверью?

Шлепки босых пяток застучали, разрывая душу и Седьмое Дитя с разбегу запрыгнул в раскрытые объятия. От маленьких губ, ткнувшихся в зашитое веко, сердце чуть не выскочило.

— Я тоже хочу такую руку, но мама не разрешает, сказала, что когда я вырасту, то только тогда решу, какую руку я хочу. А правда, что у тебя у тебя будет новый глазик? Папа показал мне, что у тебя будет новый глазик. А ты зачем оставила себе это шрам? Он такой некрасивый. Больно?

— Нет, маленький мой. Уже нет. Ты поцеловал и все, больше не болит.

— Давай я еще раз тебя поцелую. Тогда долго болеть не будет. До обряда как раз хватит. А если не хватит, я буду приходить и целовать тебя, пока не перестанет болеть.

— Обещаешь?

Мешанина из зеллонианского и общегалактического… умиляла. Седьмое Дитя не заморачиваясь, лепетал на обоих языках, смешивая в неразрывную кучу слова.

— Хочешь сказать, у тебя хватит терпения приходить ко мне и целовать меня? Ты ведь забудешь об этом уже завтра.

— Честно, не забуду. Если только ребята не позовут играть. Или не заставят учиться.

— До обряда еще очень долго. Ты забудешь.

— Нет. А вот и нет. Мама сказала, Третье Дитя Миатра уже вот-вот принесет домой дочь. Значит, еще… — Тейяр принялся складывать пальцы на всех четырех ручонках, пытаясь подсчитать непосильное, непостижимое для него пока что время.

Двадцати пальчиков не хватило.

— Еще год, Тейяр. Целый год.

— Это много?

— Очень. Но если ты обещаешь…

— Обещаю. Потом обряд все исправит.

— Исправит… Все исправит.

Ей дали не просто минуточку.

Кайло сидит с Тейяром до самого заката. Все это время Седьмое Дитя без устали болтал обо всем, иногда слезая с ее рук, дабы показать какую очередную смешную птичку он увидел в саду, или какого страшного зверя с вооооот такими клыками (и вот клянусь — острее, чем у меня) он увидел в клетке на прогулке. Но всегда забирался обратно к ней на колени. И говорил, говорил. От щебета Тейяра у нее кружилась голова. От умиротворения, от радости. От тишины и детских пальчиков, нет-нет осторожно тычущих ей в искривленную щеку. Кайло же ощущала себя по-настоящему нужной для того, кто был неотъемлемой частью его жизни.

Покои застыли желейным сумраком, Начавший зевать Тейяр говорил все медленнее, тише, пока в какой-то неуловимый момент банально не заснул у нее на руках. Кайло держала бы его еще вечность, но новый шелест от входа выдернул из тишины.

— Шестое Дитя. Отец ждет тебя.

Точно, ведь Отец ее предупреждал. За временем, проведенным с Тейяром, она совсем позабыла об этом. Пришлось натягивать на себя всю церемониальную одежду, провожая глазами спины нянек, уносивших прочь Седьмое Дитя.

Тронный зал был очень далеко от ее покоев, и в нем свет Зеллы пока еще мерцал остатками бликов. Голограмма правителя Крии была очень четкой, словно тот сидел здесь вживую, контрастируя хищными прямыми, как сами крииден, линиями панелей трона с ажурными очертаниями постамента Отца.

Едва она дерганым шагом подошла к ним, бездна глаз чужого монарха медленно повернулась к ней, застывшими глазами оглядывая ее с ног до головы, чуть застряв на лице. И только она собралась поприветствовать гостя, как краем глаза увидела его.