…Началось в Республике Шкид

В комментариях к последнему изданию полного собрания сочинений В. И. Ленина есть справки о Лилиной З. И.: «Член РСДРП с 1902 г. Принимала активное участие в нелегальной работе в России. В 1908 г. эмигрировала за границу, сотрудничала в газетах «Звезда», «Правда», в журнале «Работница». в апреле 1917 г. возвратилась в Россию. После Октябрьской социалистической революции — на партийной и советской работе»[2]. «Во время мировой империалистической войны ведала транспортом литературы. Состояла одним из секретарей Бернской секции большевиков»[3].

Ее партийная кличка за границей была Зина, в России — Мария. В. И. Ленин неоднократно обращался к ней с ответственными заданиями.

Среди поручений, которые выполняла Лилина после революции, значительное место занимала ее работа с детьми. В ее ведении оказались детские дома, и она много сил отдала борьбе с детской беспризорностью. Столь же горячее участие принимала она в жизни новой школы, в работе пионерского движения, в создании художественных учреждений для детей.

Тепло, с благодарностью говорил о Лилиной заведующий школой имени Достоевского В. Н. Сорока-Росинский. Ее доверие к людям, ее помощь, вспоминал он, открывали перед петроградским учительством широчайшие возможности, вдохновляли «на преодоление любых трудностей на новом пути всех педагогов, в ком жива была душа человеческая, кто воспринял Октябрь, как свое кровное дело».

На мою просьбу рассказать о Лилиной, вспомнить, какой она была, Алексей Иванович ответил письмом:

«Делаю обещанное: выписываю из своей тетрадки те крохи, которые остались в памяти.

<…> Какая она была? Сколько ей было лет? Не знаю. Вероятно, под пятьдесят[4]. Но нам по нашей щенячьей молодости она казалась человеком очень пожилым… Стриженная в кружок, сильно поседевшая, но еще живая, деятельная, бойкая…

Мы с Гришей были влюблены в Злату Ионовну, смотрели на нее как на доброго гения. Неизвестно, как сложилась бы судьба книги, не попади рукопись фатальным образом в ее руки.

<…> обще-то мы видели Злату Ионовну не часто: по-моему, она бывала в издательстве не каждый день, а два-три раза в неделю. Да и мы не столь уж часто заглядывали в редакцию. Потом она заболела…

Память сохранила такую мелочь. Солнечный день. Комната редакции. Злата Ионовна сидит на краешке стола. Ее окружили. Кто-то из молодых редакторш говорит:

— Какая у вас, Злата Ионовна, славная жакетка.

В этой синей люстриновой курточке с маленькой, аккуратной, величиной с трехкопеечную монету заплаткой на локте я помню Злату Ионовну и в губоно, и в редакции…

— Да, — говорит Злата Ионовна, с какой-то мечтательной улыбкой поглаживая залатанный локоть. — Это мы с Надеждой Константиновной в Цюрихе покупали…»

Как вспоминала Н. К. Крупская, первая их встреча произошла в 1904 году. «Лилина была тогда цюрихской студенткой, работавшей в тамошней группе большевиков»[5].

Вот в чьи руки попала первая книга молодых литераторов!

С именем Лилиной связана для «Республики Шкид» еще одна подробность. Замечательный ученый, ныне покойный профессор ленинградского университета П. Н. Берков, работавший в 20-е годы инспектором губоно, вспоминал, как завгубоно посылала его в школу узнать о Белых и Пантелееве, удостовериться, точно ли они авторы так понравившейся ей рукописи и не стоит ли а ними какое-нибудь другое, более солидное лицо. Оказалось, там даже не слыхали о существовании рукописи. В. Н. Сорока-Росинский забеспокоился, поехал в Госиздат и попросил показать, что написали его бывшие воспитанники. Ему показали. Кое-что его обидело и огорчило, одно место он попросил изменить: он никогда не обращался к Элле Андреевне на «ты»… За эту поправку Виктора Николаевича поблагодарили, остальное сохранилось в неприкосновенном виде.

…Итак, по указанию Лилиной авторы отправились к С. Маршаку, Е. Шварцу, Н. Олейникову. Между прочим, ни одна из названных фамилий ничего им тогда не говорила, но дадим слово самому Пантелееву:

«И вот в назначенный день мы с Гришей Белых робко поднимаемся на пятый этаж бывшего дома Зингер, с трепетом ступаем на метлахские плитки длинного издательского коридора и вдруг видим — навстречу нам бодро топают на четвереньках два взрослых дяди — один пышноволосый, кучерявый, другой — тонколицый, красивый, с гладко причесанными на косой пробор волосами.

Несколько ошарашенные, мы прижимаемся к стене, чтобы пропустить эту странную пару, но четвероногие тоже останавливаются.

— Вам что угодно, юноши? — обращается к нам кучерявый.

— Маршака… Олейникова… Шварца, — лепечем мы.

— Очень приятно… Олейников! — рекомендуется пышноволосый, полнимая для рукопожатия правую переднюю лапу.

— Шварц! — протягивает руку его товарищ.