Начать сначала

У меня никогда никого не было, или было? Я не помню! Как же меня бесили такие моменты потери памяти, когда мой разум словно распадался на две не связанные между собой части. Вот, примерно, как в случае с Тиной. Я абсолютно точно знаю — что ни разу до этой ночи не делил постель с женщиной. И в то же время, я с циничностью бывалого распутника оценил Тину, после того как она уснула, отодвинувшись от меня на край кровати, как «неопытная, холодноватая, но старательная». Иногда, это раздвоение было настолько контрастным, что я мог только засунуть голову под подушку и несколько раз ударить кулаком по матрасу. Что только убедило девушку в моем помешательстве.

Тина была неплохим человеком, но она стала меня бояться, как боятся всех диких и непредсказуемых животных, которым я ей представлялся. Она приходила еще несколько раз, но особого желания делать это я в ней не отмечал. Однако, насколько я знал, сумасшедшие очень падки на это дело, поэтому я не мог просто отправить ее обратно, как сделал бы, если бы мне не нужно было притворяться.

А еще я с того дня, когда Люмоус едва не стер меня из реальности, молчал. Вообще не произносил ни слова, только мычал и гыгыкал. «Му-му, твою мать. Ну что, Герасим, утопим этот собачник?» — спросил я тогда сам себя, глядя в зеркало. Потом повертел пальцем у виска. Дожился, уже сам с собой разговариваю. Кто такой этот Герасим, я даже не пытался узнавать, не до этого, да и ответа от самого себя я вряд ли дождусь. В один прекрасный день я принял решение не пытаться спорить с самим собой, а просто принимать неизвестно откуда появившиеся знания, как данность. Ну какая разница, кто мне когда-то рассказал про пины в замках и как их нужно считать, и отодвигать? Может я в глубоком детстве слышал, как какой-то вор про это говорит, сидя среди девочек заведения Марты?

Сосредоточившись, я услышал щелчок. Так, еще один пин открыт. По моим подсчетам осталось не больше двух. Только бы все получилось. Я почувствовал, как от волнения у меня вспотели руки. Решив, что так я только все испорчу, я подошел к двери, быстро ее открыл и выскользнул в коридор. Эту дверь я научился открывать первой, благо это было нетрудно. Я тогда долго удивлялся, как это вообще возможно, ведь воры хранят такие секреты, как зеницу ока. Память услужливо подсказала, что меня этому учили на тот случай, если меня похитят. Меня вообще на этот случай многому учили. И не давали увиливать от занятий. Интересно, кому бы пришло в голову меня красть? Чушь какая, но, несмотря на этот бред, который подсунула мне память, знания-то были, вот они. Так что теперь только плечами пожимаю, когда моя голова выдает мне такие фортели. Сначала было непривычно не обращать на это внимание, но потом я привык, и теперь просто делаю то, что считаю нужным. В итоге я перестал казаться сумасшедшим даже самому себе, наконец, ощущая себя единым целым с самим собой, как бы это странно и дико не звучало.

Пройдя до лестницы незамеченным, я осторожно спустился вниз, спрятался за колонну и заглянул в распахнутые двери бального зала.

Невеста в это время танцевала с отцом. Она еще больше побледнела и уже не улыбалась, тревожно поглядывая на часы, висящие на стене. Я проследил за ее взглядом и едва слышно выругался. Приближалась полночь, а значит, скоро всех вышвырнут вон, и ей предстоит первый кошмар этого брака — брачная ночь с этим недомужчиной, который стал ее мужем. Я сжал кулаки. Я многое бы отдал, чтобы не допустить этого, но… Я абсолютно точно знал, что хоть ей и страшно, и противно, но она будет терпеть и улыбаться, потому что ее так воспитали, потому что она считает, что так правильно, и не обрадовалась бы, если бы я влез сейчас со своими сопливыми мечтами.

Но времени оставалось совсем немного, нужно было спешить. Вернувшись тем же путем в свою комнату, я посмотрел на потолок. Вот почему я не заметил наступления вечера — сегодня Люмоус не экономил на свете — под потолком висел осветительный шар, который горел гораздо ярче, чем обычно. Я же, занимаясь замком, даже не заметил, как он зажегся.

Следующий щелчок пина раздался быстро. Так быстро еще ни один не открывался. Но ошейник продолжал сжимать мою шею, значит, нужно было отомкнуть еще один. Времени почти не осталось, и я, чтобы перевести дыхание, схватил стакан с водой, который всегда стоял на прикроватном столике. Выпив его залпом, я сунул шпильку в отверстие и закрыл глаза, стараясь действовать предельно аккуратно и одновременно быстро.

Последний щелчок раздался в тот самый момент, когда я понял, что с водой было что-то не так, потому что вместо того, чтобы разомкнуть уже ошейник и броситься бежать, я уронил шпильку на пол, мои глаза закатились, и я погрузился в темноту.

Глава 9