Начать сначала

На лицо упало несколько капель, и я, очнувшись, резко открыл глаза. Первое, что я увидел, был потолок из черного матового камня, который завораживал и заставлял смотреть в это воплощение тьмы, оставляя при этом все светлые мысли, заменяя их пустотой. Я тряхнул головой, отгоняя наваждение, ощущая, что осознание происходящего возвращается ко мне все быстрее с каждой секундой. Этот урод все продумал, включая отраву, которой напичкал воду для своего ручного дурачка, чтобы исключить возможность неповиновения, если вдруг дурачок что-то заподозрил бы. И я, как этот самый слюнявый дурачок, попался, полностью соответствуя ожиданиям Люмоуса.

Я аккуратно покрутил головой, благо это движение не было ограничено, чего нельзя сказать о руках и ногах, которые были плотно охвачены железными кандалами и прикованы короткими цепями к углам какого-то каменного стола, на котором я лежал полностью обнаженный. Стол был холодный, даже тепло моего тела никак не согревало этот странный серый камень. Вокруг алтаря, как я окрестил мысленно эту конструкцию, по всему периметру стояли зажженные свечи, издававшие мелодичный треск. Стена напротив меня, как и потолок сделана из такого же матового камня, который буквально впитывал в себя отблески пламени свечей и любые тени, которые должны были на нее падать. Вообще, судя по ощущениям, комната была довольно большой, а алтарь, на котором меня распяли, стоял в самом его центре.

Справа от меня стоял небольшой столик, на котором в самом центре лежал черный ритуальный нож из черного камня — примерно так же выглядели ножи, который применял Люмоус для своих экспериментов. Почти на самом краю на небольшом возвышении стояла каменная чаша. То, что это старый хрен задумал нечто, не поддающееся описанию обычной ритуальной магии, стало видно даже моим неопытным, невооруженным взглядом. Мой взгляд был прикован к каменной чаше, а в мыслях я так костерил себя на проявленную небрежность, что даже не сразу обратил внимание на огромную кровать с балдахином, стоявшую у стены за этим ритуальным столиком. Полог был откинут, и я встретился взглядом с Клорис, которая испуганно на меня смотрела, кутаясь в легкий шелковый халат, буквально вжимаясь в спинку «брачного ложа». Она была бледнее обычного, но держалась вполне спокойно для человека, который оказался в самом эпицентре творившегося безобразия. Я сжал кулаки и отвернулся от нее, на секунду прикрыв глаза.

Ощущение опасности, которое витало в комнате, заставило меня прийти в себя лучше добротной пощечины. Нет. Я не намерен так просто сдаваться и так нелепо умереть во славу приземленных целей этого евнуха. Я резко повернул голову в другую сторону. От увиденного у меня резко закружилась голова, глаза застелила пелена гнева, а по телу разлился знакомый опасный жар. Слева… Слева стоял подобный алтарь, на котором лежала без каких-либо движений Тина. Голова была повернута в мою сторону, безжизненный взгляд остановился где-то позади меня. Я смотрел на девушку и думал только об одном: я убью его. Слишком уж этот психопат заигрался. Бережно лелея свое могущество и власть над другими, он перешел ту незримую черту, которая отделяла его от бешеного зверя, которого остается только пристрелить.

Жар в теле усиливался, но я даже не пытался его сдержать. Сейчас мой разум был единым целым, и моя вторая сущность даже не стремилась вмешиваться и давать парадоксальные советы, которые часто ставили меня в тупик.

В комнате заметно похолодало: подул легкий ветерок, который тут же прекратился. Открылась дверь, и вошел тот, кого я ненавидел сейчас больше всего. Люмоус, одетый в черный ритуальный костюм, подошел ко мне и внимательно осмотрел. Затем повернулся в сторону своей молодой супруги, которая смотрела в одну точку, не совершая никаких движений. Она напоминала фарфоровую куклу, без каких-либо эмоций на очаровательном лице.

— Ну что ж, все действующие лица в сборе, думаю больше некуда откладывать. Полночь близится. Клорис, любовь моя, тебе не стоит меня бояться, все, что я сейчас сделаю будет во благо нашего семейного счастья…

Я рассмеялся. Пэр Люмоус резко обернулся в мою сторону и наткнулся на полный ненависти взгляд. Его зрачки немного расширились, но ничем другим своего удивления не показал.

— Так даже лучше, — он подошел к телу Тины и достал из кармана обычный нож. — Ни разу не слышал о том, чтобы хоть кто-то смог обойти это древнее заклинание. Но ты силен, даже сильнее, чем я мог себе вообразить. Значит и ребенок, мой сын, будет силен, ведь он возьмет от тебя всю твою магическую силу, твою силу воли, твою…

— А я хорош. Прямо Аполлон и олицетворение мужского начала. Я сразу уточню, — процедил я, перебивая его. — То есть фактически это будет мой ребенок, но ты с пеной из рта будешь всем доказывать, что в своем возрасте смог сотворить такое прекрасное создание. Ну и лицемер же ты, Люмоус.