Начертательная магия

Судебный зал ничем не отличался от того, в котором я была в прошлый раз. Те же чёрные скамейки, только теперь мы с Лексом оказались в первом ряду. Рядом сидел статный мужчина в форме. Обвинитель. У стены сидел Тир, который неотрывно смотрел в одну точку. Проследив его взгляд, заметила мужчину, который сидел в третьем ряду. Он был крупный, высокий, широкоплечий, но чем-то неуловимо похожий на Тира. Этот мужчина не смотрел на парня, демонстративно отвернувшись к окну, но я видела, как плотно сжаты его губы. Неужели слухи, о которых говорил Доминик, правдивы? Неужели отец ненавидел своего сына? Или просто стыдился того, что парень вытворил? Отвернулась от мужчины и взглянула на Малику. Девушка не поднимала головы и теребила светлый платок связанными волшебной нитью руками. Я долго смотрела на её несвежую одежду, чуть растрёпанную косу и потрескавшиеся губы, которые она продолжала кусать. Она чуть приподняла голову и встретилась со мной взглядом. Я ничего не чувствовала к ней. Удивительно, но даже злости не было. Впрочем, как и жалости. Опухшие, усеянные красной сеткой глаза Малики испуганно распахнулись. Она вновь опустила голову, немного сдвинувшись в сторону от Тира, насколько позволила сковывавшая их обоих нить.

- Волнуешься? - тихо спросил Лекс.

- Нет. Смотрю на них и понимаю, что мне их не жалко. Совсем. Если бы тебя не оказалось рядом, я бы погибла в лесу по их прихоти. Поэтому я совершенно не волнуюсь. Скрывать мне нечего, а они заслуживают наказания. Жёсткого. Такого, чтобы другие в следующий раз думали головой, прежде чем что-то сделать.

- Доминик хорошо на тебя влияет. Он говорил, что в прошлый раз в суде ты сильно волновалась, хотя причин не было. А сейчас ты уверенная, спокойная, но не злая. Думаешь о справедливости, а не о мести.

- Да, наверное благодаря ему я перестала бояться собственной тени, - усмехнулась, - и волноваться без причины. Иногда.

Перед судебным процессом нас с Лексом пригласили для дачи клятвы, текст которой немного отличался от того, который мы давали в прошлый раз, но суть оставалась прежней – мы должны были говорить только правду и не умалчивать никаких подробностей, даже если они могли бы навредить нам.

Когда все приготовления были закончены, начался судебный процесс. Сначала опросили нас с Лексом, потом свидетелей, а потом очередь дошла до обвиняемых. Первой допросу подверглась Малика. Один из работников суда отцепил девушку от её подельника и провёл к трибуне, за которой давали показания. Из зала донёсся чей-то всхлип. Обернулась. Недалеко от предполагаемого отца Тира сидела пара. Женщина утирала слёзы, сотрясаясь от тихих рыданий, а мужчина с посеревшим лицом крепко её обнимал. Ни один мускул на его лице не дёрнулся. Он словно застыл. Родители Малики, поняла я. Вот их мне было жаль. Жаль, что их бестолковая и бессовестная дочурка заставила испытывать такие неприятные эмоции, заставила волноваться и переживать. Я внимательно слушала её речь. Знала, что солгать она не сумеет. Девушка морщилась, плакала и кусала повреждённые губы, но отвечала на вопросы обвинителя.

Голос её звучал тихо и безжизненно, но меня это нисколько не разжалобило. После того, как были соблюдены все формальности вроде подтверждения личности и уточнения того, насколько хорошо она знакома с нами – пострадавшими, перешли к тому, что очень интересовало меня. Малику спросили о событиях того дня, когда произошло преступление. Я навострила уши.

- Днём, после занятий, я встретила Тира. Обвиняемого Шалтина.

- Где Вы его встретили? - уточнил обвинитель.

- В коридоре учебного корпуса Академии Общей и Начертательной Магии. Мы никогда не ладили с ним, но он настоял на разговоре. Он просил меня о помощи.

- В чём именно заключалась просьба обвиняемого Шалтина?

- Он просил меня помочь выманить Данияс из общежития. В одиночестве.

- Почему он обратился с этой просьбой именно к Вам?

- Не знаю, сказал, что знает о том, какие отношения между мной и Данияс. Решил, что я помогу.

- И что же Вы ответили на эту просьбу?

- Я согласилась.

- По каким причинам Вы дали согласие? - этот вопрос прозвучал немного резче и громче.

Взглянула на обвинителя. Казалось, будто черты лица мужчины заострились. Он с горящими глазами продолжал допрос. Наверное, он получал удовольствие от своей работы, несмотря на то, что работа эта была лишь фарсом. Обвиняемые давали клятву и не могли её нарушить. Хотя, любую клятву можно обойти, если иметь талант использовать слово по собственному усмотрению. В таком случае, даже сказав правду, можно обмануть.

- Потому что хотела сделать неприятность Данияс.

- То есть из-за личной неприязни?

- Да.

- Вы знали, для чего обвиняемому Шалтину требовалось выманить Данияс? Какие между ними были отношения?

- Нет, я ничего не знала.

- Он не рассказал Вам подробностей? Но что-то Вы знали, раз были уверены, что эта встреча грозит Данияс неприятностями. Что он Вам сказал?

- Не рассказал, сказал лишь, что я буду довольна результатом, а Данияс получит по заслугам за все неприятности, которые возникли у него и у меня.