Начиная заново (ЛП)

Когда он возвращается, Йен сидит на диване, завернувшись в одеяло, но на этот раз не настолько плотно. В руках у него стакан воды, глаза сосредоточены на маленьком экране старенького телевизора. Йен поворачивается к Микки, его лицо искажает болезненная гримаса, но он не отводит взгляд. Микки облегченно выдыхает. Йену, кажется, лучше, а любое улучшение – это великое достижение для него. Микки готовит ужин на двоих – несколько тостов и жареные яйца с беконом. Йен съедает только тост, но Микки все равно молча радуется этому. По крайней мере, он что-то ест.

На следующий день, уходя на работу, он оставляет Йена спящим, а все потенциально-опасные предметы спрятанными. Микки все еще беспокоится, но не так сильно, как раньше. Поэтому то, что случается позже, настолько его шокирует.

Он помнит, как закрывает за собой дверь и включает в гостиной свет, а потом на него обрушивается темнота.

Провалы в памяти, которые, казалось, прекратились навсегда, возвращаются. Возможно, прав был врач, к которому когда-то его водила мать, сказавший, что они связаны с психологическими травмами, а в последнее время уровень стресса в жизни Микки невероятно возрос.

Когда он приходит в себя, то обнаруживает, что сидит, скрючившись, на кровати, в левой руке зажат клочок бумаги, а правая колотит по матрасу. По щекам струятся слезы, из носа течет, а все тело сотрясает крупная дрожь. Он смотрит на бумагу в руке с недоумением и разворачивает ее, чтобы прочесть единственное слово, написанное дрожащими буквами.

ПРОСТИ

Он поднимает глаза и замечает лежащий на полу стул, шнурки, связанные вместе, ноги, торчащие со стороны кровати рядом с ним. Его взгляд медленно движется вдоль лежащего на полу тела, боясь того, что он сейчас увидит, и заранее зная, что это будет. Он издает задушенный всхлип, когда прикасается к бледному лицу Йена и его неподвижной груди. Кажется, что-то ломается внутри него, и он кричит, вцепившись в безжизненное тело Йена.

Шнурки! Как он мог забыть гребаные шнурки? Ему казалось, что Йену лучше, что он в порядке. Это не должно было случиться, это не могло случиться, не может быть, что он снова проходит через этот ад.

Он кричит и кричит, до тех пор, пока не срывает голос, а в теле, кажется, больше не остается слез. Он слышит, как кто-то громко барабанит в дверь, но у него не осталось сил, чтобы встать и открыть. Они могут выбить ее, ему по фигу.

Как это могло случиться снова? Как его жизнь может быть настолько проклятой? Он прижимается лбом ко лбу Йена, слезы снова застилают ему глаза, и все расплывается. Комната начинает трястись, становясь шире и уже, он словно проваливается в тоннель, который временами слишком мал для него, сжимаясь и вытягиваясь снова и снова, но в этот раз он знает, что это, и радуется, и молится, чтобы на этот раз он сумел спасти Йена.

***

Первое ощущение Микки, когда он приходит в себя – ему жарко, очень жарко, и что-то тяжелое лежит у него на груди. Он открывает глаза и немедленно зажмуривается из-за солнечного света, проникающего через окно. Потом слегка приподнимает голову и видит лежащую на нем веснушчатую руку. И тут до него доходит.

Воспоминание о том, что произошло, вышибает из него дух, внезапный образ неподвижного тела Йена и острая боль в груди заставляют судорожно вдохнуть воздух. Он резко садится, тело рядом с ним шевелится и переворачивается, бормоча что-то во сне. Микки ничего не может поделать со слезами, которые быстро наполняют его глаза, когда он видит, что Йен мирно спит рядом.

Это снова случилось. Он каким-то образом снова вернулся в прошлое или, возможно, он действительно сумасшедший, но ему по барабану. Если сумасшествие означает, что он может спасти Йена, вернуть его, живого и здорового, то Микки согласен сходить с ума в любое время.

Он вытирает слезы тыльной стороной ладони. Черт возьми, он превращается в какого-то слюнтяя. Тогда, в прошлом, Микки бы вызверился на Йена за то, что он делает его слабаком, но теперь он знает, что немного слез – это нормально для людей, которые знают, что такое любовь. А он теперь знает. Он знает, каково это – любить кого-то так сильно, что словно теряешь часть себя, когда его нет, и что значит быть любимым кем-то и чувствовать рядом с ним покой и безопасность. И все благодаря одному высокому, сексуальному, доброму и щедрому рыжему.

Микки нежно проводит пальцами по волосам Йена, и только сейчас замечает, что у того короткая стрижка. Очень короткая, такой у Йена не было очень давно. Насколько же далеко он ушел в прошлое?

Он осматривает спальню в поисках подсказок, но она выглядит как обычно, не считая одежды Йена, разбросанной по полу. Микки встает, надевает боксеры и осторожно открывает дверь. Кажется, никого нет. Он делает шаг в гостиную, замечает еще больше одежды и обуви на полу, поднос и несколько пустых пивных бутылок, коробку от диска «В осаде». «В осаде»… Вот дерьмо!