...начинают и проигрывают

— Есть!— ответил он по-армейски и закосолапил к двери, громко шаркая по полу обитыми подковкой каблуками сапог.

Я отправился на поиски Юрочки. Нашел его возле гаража. Он стоял у самых ворот и что-то прикидывал, поглядывая то на кирпичный корпус цеха справа, то на высокую, тоже кирпичную, старой фигурной кладки ограду с левой стороны гаража.

— Гляди,— сказал он.— Вот ты преступник.

— Экспериментик?— усмехнулся я; Юрочка обожал следственные эксперименты — одна из его слабостей.

Он никак не среагировал на мою усмешку.

— Только что ты повредил тормозную систему напильником. Что ты с ним сделаешь? Куда денешь?

— Проглочу.

— Нет, серьезно.

— Спрячу, конечно.

Юрочка удовлетворенно кивнул.

— Еще бы! А конкретно — куда?

— Ну, не знаю. В гараже где-нибудь. Мало ли…

— Где именно?— не унимался он.— Вот, посмотри.

Пол цементный, недавно отремонтированный, еще без

выбоин. Для каждой машины отведено свое место, отгороженное невысокой, всего в два кирпича, кладкой. Под окнами диспетчерской, у противоположной воротам стены — ремонтная яма, тоже цементированная, со ступеньками. Ряд ящиков, наподобие ларей, для хранения инструмента с жирно намалеванными черной краской фамилиями шоферов. На каждом ларе — висячий замок,

И больше ничего. Просторный гараж выглядит пустующим, хотя на месте пять машин из семи. До войны их здесь, вероятно, размещалось десятка полтора, не меньше.

Да, в гараже не очень спрячешь. Если только… Нет, даже дураку в голову не придет подсунуть орудие преступления в чужой ящик. Его все равно обнаружат, не сегодня, так завтра, и опознают. Шоферы насчет инструмента народ завистливый, знают его наперечет у всех в гараже.

Взять с собой? Вынести с территории комбината?…

— Вряд ли,— покачал головой Юрочка.— Опасно.

Вдруг в проходной проверят. Куда проще вывезти на машине и потом выбросить где-нибудь. А еще проще не выходя с территории.

— Швырнуть через забор?— догадался я; не зря ведь Юрочка прохлаждался именно здесь, у ворот.

— Ага, дошло?

Я сразу приуныл. Ну, тогда ищи-свищи! Кругом снег, сугробы. Напильник не отыскать.

— Да, дело швах!

— А ты не унывай, лейтенант!— Юрочка вытащил из кармана какую-то плоскую железяку и, размахнувшись, перебросил ее на ту сторону забора.— Если только на пильник там — достанем.

— Иголка в стоге сена,— хмыкнул я недоверчиво.

— И иголку находили, когда надо было, и еще по мельче,— сказал он убежденно.— Словом, эту вещицу я беру на себя. Не сейчас, конечно, не в темноте. Завт ра с утра займусь основательно. Вот только поточнее бы определить район поисков.— Он кинул через забор

еще одну железяку; вероятно, ими были набиты все его карманы.— Пожалуй, надо ближе к воротам. Клиент вряд ли отходил от них больше чем на два-три шага. Всех разыскиваемых оперы с легкой руки Флора Моисеевича называли клиентами.

— Клиента звать Андрей, а фамилия — Смагин.

— Установил?— обрадовался Юрочка.

Я рассказал ему все, что узнал от Олеши.

— Он!— убежденно воскликнул Юрочка.— Сто тридцать шестая статья — точно!— И сразу же забеспокоил ся:— Как бы еще не мотанул, потом возись с розыском.

Не послать ли за ним прямо на товарный двор? Как ты думаешь?

— Ждем еще десять минут.— Я посмотрел на свои трофейные часы со светящимся циферблатом и паутиновой сетью морщин на пластмассовом стеклышке.

— Не приедет — звони прямо нашим дежурным на станцию, пусть они там поищут,— посоветовал Юрочка.

Сам он отправился добывать сведения о новом клиенте, а я поднялся в диспетчерскую. Спросил у Тиунова, ночуют ли шоферы в гараже.

— Очень даже часто,— ответил он.— Утром рано вы возить груз, а горячей воды у нас нет. Мотор долго разогревать. Вот они с вечера сбегают домой, а потом возвращаются и здесь спят, в комнате отдыха.

— И вчера ночевали?

— И вчера.— Тиунов приподнялся на целой ноге, по смотрел график.— Бондарь, Смагин и Изосимов.

— Так…

Несколько умышленно небрежных, для отвода глаз, вопросов о Бондаре и Изосимове. Шоферы как шоферы. Изосимов — бывший фронтовик, после ранения уволен вчистую. Бондарь — самый старый шофер в гараже, постарше даже покойника Васина.

— А третий?… Как вы его назвали?— спросил я, пытаясь за равнодушным тоном скрыть жгучий интерес.

— Смагин?— Тиунов заулыбался:— Мальчишка сов сем, допризывник, семнадцать с чем-то ему. Шустрый, веселый…

Скоро, скоро ты узнаешь, дорогой товарищ Тиунов, во что обошлась шустрость мальчишки!

— Вы были всю ночь в диспетчерской, товарищ Тиунов? Никуда не уходили? Перерыв у вас есть?

— С двух до половины шестого утра. Но домой не хожу, укладываюсь тут же. Хоть какой, а отдых. А так проковыляешь туда-сюда на своей бутылке.

Он хлопнул по деревяшке, заменявшей ногу. Она и впрямь походила на бутылку горлышком вниз.

— У окна?

— Нет, на скамьях. Вон там, за столом.

— Гараж на ночь запирается?

— Ворота запираем, калитка открыта. Здесь, рядом с бухгалтерией, комбинатская диспетчерская, так они через гараж ходят, по внутренней лестнице. Тут намного ближе, чем кругом.