Над Арктикой и Антарктикой

— Есть, прямо! — Петр Ананьич, коренной минчанин, сохранил ярко выраженный белорусский акцент. Он склоняется над картами, попыхивая, как всегда, огромной самокруткой

На правом пилотском месте расположился заместитель начальника Игарской авиагруппы Ефремов. По неписаному закону жди какой-нибудь неприятности, если на борту поверяющий. Вот она и назревает. О возвращении в Усть–Таймыру (так называли посадочную площадку в устье реки Нижняя Таймыра) не могло быть и речи — без привода в такую погоду аэропорт не найдешь Решение оставалось одно только вперёд.

— Штурман! А как маяк в Усть–Таймыре, работает?

— А мы его не заказывали, — неторопливо изрекает штурман.

Ну, это всегда так, когда нужно. А нужно, как известно, всегда «после».

— Поищи, Ананьич, хоть какой-нибудь радиопривод — Диксон, Дудинка, Усть–Тарея… Может, они дают кому…

— Поищу, поищу, командир.

Идем на высоте тысяча шестьсот метров, под нами сплошная облачность. «А вдруг и до Дудинки облака?» — закрадывается тревожная мысль Миша по–прежнему «стучит», пот льется по лицу Я его уже не тревожу — видно, какая-то неисправность в радиооборудовании. Бывает, что тут сделаешь! Вся надежда на «деда», а в основном на себя. Нужно соображать. Как говорится, не в институте.

— Слушай, Ананьич, давай пойдем немного восточнее, чтобы выйти между Норильском и Дудинкой Даже если облака будут, световые пятна должны быть заметны, особенно над Норильском. А уж там сориентируемся.

— Согласен, пять градусов влево.

— Сколько, по твоему расчету, до Норильска?

— Сейчас, прикину… Час десять минут

— Что ж, будем ждать.

Ожидание томительное, конечно. Хорошо, что облачность не поднимается, а лежит ниже нас ровным покрывалом. Идем по–прежнему на высоте тысяча шестьсот. Радист стучит

— Ну что, Миша?

— Гухор, командир, непрохождение радиоволн

— Володя, как с горючим? — спрашиваю у бортмеханика, хотя и сам по топливным часам вижу, что достаточно. Спрашиваю, чтобы не молчать.

— Навалом, командир.

— Это хорошо…

Разговор не завязывается. Каждый член экипажа занимается своим делом, и время от времени поглядывает на Мишу, которому, видно, не до нас. По расчету времени до Норильска ещё далеко, но я вглядываюсь вперёд. Хочется увидеть желанное окончание бесконечной облачности, хоть какой-нибудь огонек. Но конца не видно, облака под светом поднявшейся луны лежат мертвенно–бледной пеленой и спереди, и сзади.

— Штурман, попробуй на радиокомпас поймать Дудинку. Может, подвезет, услышим?

Ананьич, включив радиокомпас, вращает рукоятку около частоты аэропорта.

— Нет, командир, тишина.

Вдруг впереди слева показались огоньки. Смотрю на часы — до Норильска ещё минут двадцать лету Что ж, подходит. Но боюсь сказать вслух, ещё подумают, что у командира галлюцинации. Сижу молчу. Пусть кто-нибудь другой эти «галлюцинации» заметит, а я только прижимаюсь к ветровому стеклу, чтобы привлечь внимание других. Вон и Ефремов начал посматривать туда же.

— Огни!

— Где огни? — Делаю вид, что не вижу.

— Да вот, по курсу, немного левее.

Молодец Ананьич, показал свое мастерство. Привел точно. Тысяча километров ночью в безориентирной местности — это не шутка, ведь без радио, по одной «астрономии», по расчетам.

Огни Норильска просматривались в разрывах низкой облачности. Сделав круг, пытались увидеть посадочную площадку на реке Валек, но она закрыта туманом. Суди по всему, если и возникнет необходимость, на Норильск рассчитывать нельзя. Что ж, курс на Дудинку. Вскоре на облачном «экране» вновь появилось световое пятно. Снизились до высоты шестьсот метров, включили радиовысотомер, продолжаем снижение. К нашему разочарованию, и над Дудинкой сплошная облачность. Высота уже триста метров, а нижняя кромка ещё не достигнута. По всей вероятности, туман, и, конечно, до земли. Радиопривода нет, единственным ориентиром остается световое пятно над городом.

Миша накурил уже гору окурков, продолжает «стучать», но все безрезультатно. Ананьич старательно крутит рукоятку радиокомпаса, но эфир молчит. На высоте двести метров стали «цеплять» верхнюю кромку. Посоветовавшись, решили пробить облачность над Енисеем. Снижаемся—сто пятьдесят, сто двадцать, сто. Подправляем барометрические высотомеры. Пробую включить фару — кругом, словно белый экран. Уже восемьдесят метров, но земля так и не просматривается — туман. Ниже опасно, надо уходить.

Даю полный газ, штурвал на себя. На высоте двести пятьдесят метров выходим из облачности. Делаем круг над Дудинкой — может, услышат, включат радиопривод. Ананьич опять крутит ручку радиокомпаса. Наконец-то услышали нас, не по радио, конечно, а по шуму моторов. Догадались и включили привод. Молодцы! А нам что это даёт? Только одно: теперь знаем точно, что под нами Дудинка, а не Рио-де–Жанейро, скажем. Но снижаться никакого смысла нет, уже проверили — туман.

Ефремов предлагает идти в Игарку «Дома, — говорит, — и стены помогут». Смотрим наличие горючего. Больше бака, хватит на два часа с лишним. С обоюдного согласия берём курс на Игарку.