Над бездной. ФСБ против МИ-6

Грачев часто использовал такой прием, чтобы подследственный расслабился, не был скованным, чувствовал себя в его кабинете «как дома». Для этого лучше всего подходили разные истории из его практики, порой забавные, иногда авантюрные и почти всегда детективные. А если их не хватало или они носили «гриф секретности», то сочинял сам.

— Да, дело называлось именно так, как сказал Олег Карлович, — начал он. — Помню, в один из рабочих дней мне позвонил сотрудник из приемной Первого заместителя директора КГБ Филиппа Денисовича Бобкова и попросил зайти. В приемной я увидел заместителя начальника Следственного управления. Назовем его Душкин. При моем появлении секретарь доложил шефу, что мы здесь, после чего попросил зайти к Бобкову. Для меня все это было довольно неожиданно. Во-первых, наш отдел курировал заместитель Главка, а тут — первый замдиректора. Во-вторых, что-то, по-видимому, произошло очень важное.

Филипп Денисович вышел из-за стола, поприветствовал нас, здороваясь за руку, пригласил сесть за приставной столик. И сразу же приступил к делу. Он сообщил, что в условиях неразберихи в стране ловкие дельцы, злоупотребляя создавшимся положением, стараются активно набивать свои карманы. К нему поступает информация, что на Московском ювелирном заводе распродают дорогостоящие изделия за полцены, при этом берут взятки. Сказал, что надо взять ситуацию в изучение, возбудить уголовное, получить доказательную базу и наказать виновных.

Соглашаясь с его доводами, мы пытались выяснить, где нам получить первоначальную информацию, на базе которой разворачивать проверку? Но, к нашему огорчению и разочарованию, выяснилось, что эта информация получена самим Бобковым, носит конфиденциальный характер, разглашать ее он не может, и начинать нам предстоит с нуля. Не заставишь ведь руководителя такого ранга, генерала армии, поделиться с нами своим источником для уточнения обстоятельств. Может быть, этот информатор вообще из высших эшелонов власти? Бывает и так. Своими агентами никто делиться не будет.

И только потом, когда мы выяснили природу этого преступления, его участников и установили лиц, которые в спешном порядке приобретали дорогостоящие ювелирные изделия, нам стала понятна среда источника информации. Это была в основном творческая интеллигенция, почти все музыканты, певцы, артисты. Многие из них поучаствовали в этом процессе. А у Бобкова среди этой категории диссидентствующих говорунов как раз и было много своих постоянных информаторов. Или прихваченных на чем-то или добровольных.

— Фамилии назовете? — спросил Житников, продолжая улыбаться. — Имена, явки, пароли?

— Ну, вы, Анатолий Львович, совсем обнаглели! — усмехнулся Грачев. — Быстро же перенимаете наш профессиональный сленг. Можно зачислять в штат. Как думаете, Олег Карлович?

— Я бы чуточку еще подождал. Ну а серьезно? Кобзон, Пугачева, Лещенко, Басков, Киркоров, Петросян?

— Заметьте, это вы сказали, не я. Я же замечу только то, что вы можете видеть их всех каждый день по телевизору в вечерних развлекательных программах. Но это было потом, а тогда, выйдя из его кабинета, мы вопросительно смотрели друг на друга и не понимали, как выполнять указания такого высокого начальника, с чего начать? Ясно было одно. Чтобы возбуждать уголовное дело, необходимо иметь твердые основания, подтвержденные конкретными материалами, а у нас пока только голые предположения.

Мой коллега Душкин решил скинуть проблему на меня и заявил:

— Сергей Витальевич, до получения оснований для возбуждения дела моего Управления не требуется. Вы работайте, а как будете готовы, следствие подключится.

Но для взаимодействия и консультаций он выделил нам следователя по особо важным делам — Чернова. На этом и разошлись. Я тогда еще не мог предположить (а кто мог?), что всего через пол года страны с таким названием — СССР — больше не будет на карте мира. И всех нас захлестнут катастрофические события, подобные лавине или камнепаду, которые снесут на своем пути всё и вся, включая КГБ и самого Бобкова. И спросить за это поручение будет уже некому. Это только Ванга могла видеть вперед на годы, да и то умные головы поговаривают, что никакая она не ясновидящая, а просто полоумная старая тетка, с аберрацией ближнего и дальнего зрения.

Вернувшись в свой кабинет, я долго размышлял над тем, как приступить к выполнению туманного поручения. Начинать надо было с чистого листа. Я понимал, что немаловажное значение станет зависеть от оперативника, кому будет поручено вести это дело. От его профессионализма, настойчивости, сообразительности, умения анализировать и делать логические выводы. Но и умозаключений мало. Главное все же, упорство и нацеленность на конечный результат.

Всем этим качествам отвечал в нашем отделе старший консультант майор Егоров. Он и сейчас здесь работает. И еще его положительно характеризовало самоотверженное отношение к чекистской профессии. А также вдумчивость и въедливость в документы. И я не ошибся в правильном выборе сотрудника для решения этой непростой задачи.