Над бездной

Глядя на Сами, одетую в хорошенький бело-зеленый костюмчик, и с ленточкой, завязанной в волосах, Пейдж не могла представить себе, что будущие родители могут не принять такого очаровательного ребенка. Она была здоровенькая, обладала спокойным характером и изрядным умом. Пейдж была также готова поклясться, что у девочки появляется привязанность к ней, если, конечно, то, что девочка постоянно норовила прижаться к ее руке, можно считать свидетельством этому.

– А если вам придется ждать год или два? – поинтересовалась Джоан.

Год или два? Пейдж ощутила беспокойство за Сами.

– Вам не кажется, что чем больше пройдет времени, тем труднее будет устроить судьбу девочки?

– И да, и нет. Чем старше она будет становиться, тем, возможно, в ней станет проявляться еще больше привлекательных черт. Приемные родители очень боятся статистики, а по статистике большую часть детей женского пола в Индии при рождении лишают жизни. Или обращаются с ними самым гнусным образом. В бумагах Сами сказано, что ее передавали из одного приюта в другой после рождения. А это, естественно, не может не сказаться на личности ребенка. Чем старше становится девочка, тем больше улетучивается налет той травмы, которую она получила при рождении и переезде из приюта в приют. В конце концов, с каждым годом она становится все больше американкой, так сказать. А жители штата Вермонт, в основном, воспринимают только такой взгляд на людей.

Пейдж задумалась.

– Проблема другого свойства заключается в том, – продолжала Джоан, – что чем старше будет становиться девочка, тем больше будет привязываться к вам, и наоборот. Это проблема, с которой сталкиваются все приемные родители. Когда наступит время расставаться, сможете ли вы передать девочку в чужие руки?

– Думаю, смогу, – сказала Пейдж. На этот раз она старалась не смотреть на Сами. – В моей жизни столько других забот.

– А эти другие заботы не помешают вам ухаживать за девочкой и воспитывать ее?

– Нет, что вы. – Пейдж прижала Сами к себе поближе, чувствуя ее детское тепло и нежный ребячий запах. – Никаких трудностей, все идет хорошо. Она очень спокойная.

– Что ж, это совершенно очевидно, – заметила Джоан. Она сидела, переводя взгляд с Сами на Пейдж и обратно. – Вы сами, например, никогда не думали удочерить девочку?

– Я? О, это совершенно невозможно. Иметь ребенка не входило в мои планы.

– Планы планами, но это не значит, что из вас не смогла бы получиться прекрасная мать.

Но у Пейдж были сомнения. Ее родная мать не смогла стать хорошей матерью – ей нужна была прежде всего личная свобода. Хотя Пейдж была куда более домашней, чем Хлоя, наследственность нельзя сбрасывать со счетов. Кроме того, быть домашней отнюдь не означало для Пейдж сидеть дома с ребенком. Она предпочитала весь день крутиться, словно белка в колесе, и возвращаться домой лишь под вечер, утомленной, но и довольной дневными трудами. Теперь у нее есть Джилл в роли няни, но у Джилл скоро появится свое дитя, и Пейдж придется нанимать другую, что будет несправедливо по отношению к Сами. Девочка нуждается в матери, которая станет уделять ей все свое время.

– Что ж… – Джоан вздохнула и сложила все документы в портфель. – Советую вам подумать над моим предложением. Я внимательно просмотрю все документы и на следующей неделе заеду снова, чтобы обговорить все окончательно. Тем временем, мы будет искать семейство, которое согласится удочерить девочку, если вы действительно уверены, что вы хотите этого.

– Это будет лучше всего для Сами, – произнесла Пейдж, искренне веря в то, о чем говорит. Ее уверенность окрепла еще больше, когда она встретилась с Питером на следующее утро.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

– Ну, как дела? – спросила Пейдж, усаживаясь за свой рабочий стол с чашкой горячего кофе и с любопытством глядя на Питера.

– Нам надо поговорить, – ответил он прямо от дверей. Он выразительно посмотрел на Энджи и сложил руки на груди. – Все, что происходит здесь с некоторых пор, – чистый абсурд. Я устал, Энджи устала, ты устала. Сначала казалось, что события так или иначе вернутся в привычное русло, как только травма от смерти Мары пройдет, но этого не случилось. Нам необходима помощь. Нам нужен четвертый врач.

Энджи застонала, тем самым как бы подтвердив правоту слов Питера.

– Я знаю, что вам трудно. – Он перевел взгляд с одной женщины на другую. – Вы до сих пор испытываете чувство вины перед Марой, но, черт возьми, она мертва. Она лежит у подножия холма, холодная, словно камень. Она уже не может знать, что мы тут работаем без нее на износ, так в чем же дело?

При всем желании Пейдж ничего не могла вставить. В словах Питера чувствовалась железная логика.

– Хорошо. – Питер попытался начать с другого конца. – Я понимаю, что вы не хотите, чтобы чужой человек входил и выходил из офиса Мары, но ведь вы, тем не менее, продали ее дом, так?