Над Кубанью зори полыхают

Козюлинцы с хамселовскими уже вывернулись из-за крайней хаты, остановились чуть поодаль. Мишка Рябцев передал бубен одному из дружков, одёрнул ватную бекешку, затянул потуже узкий кавказский пояс и подмигнул Яшке:

— Жиманем!

Яшка заиграл казачка.

В мягких юфтевых сапогах, привстав на носки, Мишка стал дробно перебирать ногами. Потом вдруг взвизгнул и понёсся по кругу. Девчата, подхватив юбки, побежали глядеть на лихого танцора. За ними не спеша двинулись и ребята с Дылевой балки.

Мишка, размахивая правой рукой и придерживая левой шапку, плавно нёсся по кругу, задевая девок. Те с визгом пятились назад, прячась за спины подошедших парней. Мишке нужен был Васька Колесников. И вот наконец ему удалось подлететь к нему и, словно нечаянно, наотмашь полоснуть по лицу.

Василий вышел из круга, подозвал меньшего брата и послал его домой за свинчаткой.

Яшка оборвал мотив, развёл мехи гармони и грянул лезгинку. Все стали в лад ударять в ладони. Дашка Кобелева сбросила с головы на плечи шёлковый платок, разведя руки, растянула его и павой поплыла по кругу. Мишка взвизгнул, понёсся — закружился вокруг неё волчком. А Василий Колесников аж зубами заскрипел от зависти: так танцевать он не умел. Дашка, забыв все на свете, плавно разводила руками, будто в полёте. А Мишка нагонял её, обнимал за талию и кружился вместе с нею.

Плясали и пели допоздна. По ни один из парней, как с той, так и с другой стороны, не предлагал девчатам проводить их домой. Всем было понятно, что без драки в этот вечер не разойтись.

Наконец девушки стали расходиться. Вскоре на месте гулянки, у забора Ковалевых, остались только ребята и Дашка со своей подружкой. С горделивым любопытством она ждала, чем кончится ссора между парнями, отлично понимая, что причиной этой ссоры была она.

А Мишка уже задирался с атаманскими сынками:

— Ну, у кого из вас есть табачишка? Не жадничай, дай закурить!

Мишка лез к Василию и Алешке, хлопал их но карманам шаровар, словно выискивая кисеты с табаком. А на делё, пытался определить, есть ли у них свинчатка.

Васька разозлился и с силой толкнул его в грудь. Гибкий Мишка покачнулся и, изогнувшись, локтем ударил Алешку под ложечку. Алешка вскрикнул от боли и присел, схватившись за живот.

Дылёвские парни заорали и, засучивая рукава, полезли на хамселовских. Те не выдержали натиска, бросились бежать в проулок. Только Мишка с Архипом не побежали, встав плечом к плечу, яростно отражали нападение.

Они медленно отступали в переулок. У Мишки капала кровь из разбитого носа.

— Бей их! Бей, чтоб не лезли к нашим девчатам! орал Василий.

— Бей, хлопцы! За нами магарыч! — вторил Алешка.

И тут из проулка выскочили вернувшиеся хамселовские парни. Началась общая потасовка. Дрались молча. Слышались только глухие удары, кряхтение да беспорядочный топот по подмёрзшей земле…

Дашка, крепко ухватив за руку подружку, смотрела на драку. Глаза её сияли, рот кривился в хищной усмешке.

— Хоть бы Алешку моего не изувечили, — прошептала она. — Пошли поближе, глянем кто кого?

В переулке они сразу натолкнулись на Алешку. Тот сидел на краю канавы, зажимая рот рукой. Дашке показалось, что он плачет. Она фыркнула. Подружка сердито прикрикнула:

— Ну чего ты насмехаешься? Радуешься, что из-за тебя дерутся? Ведь Алешку Мишка чуть не укокошил. Тебя бы вот так саданули под ложечку, небось сразу бы ноги вытянула!

— Ну и нехай кочеты дерутся! Мне-то што. — Дашка подбоченилась и расхохоталась. — Мне ни тот ни другой не нужен. А Алешка-то ещё дитенок! Сидит в канавочке и плачет. Ха–ха–ха!

Ранним утром следующего дня атаманова жена, войдя в комнату спящих сыновей, всплеснула руками и побежала к мужу.

Атаман только что проснулся и с аппетитом зевал, часто крестя рот, чтобы не влетел нечистик.

— Ой, батька! — запричитала жена. — У натиего Васьки-то вся морда избита.

— Это хорошо! — усмехнулся атаман. — Раз драться полез, значит, скоро женить надо. Значит, девку облюбовал. Казаку синяки да ссадины не в упрёк.

— А у Алешки тоже синяк под глазом…

— Ну и Алешка молодец! Небось за брата Уступился. Я, грешным делом, вчера сам чуть в кулачки не ввязался: кому-то тоже здорово заехал по уху.

Атаман с удовольствием потянулся и повёл могучими плечами.

А позже, за завтраком, Колесников, его замужняя дочь и зять — всё весело подшучивали над заженихавшимися парнями.

…Совсем другой разговор вышел в семье Рябцевых.

Отец за завтраком хмуро разглядывал разукрашенное синяками лицо Мишки. Потом сердито стукнул деревянной ложкой по краю общей миски.

— Што это у тебя морда, как у кобеля, изодрана?

Сын поглядел на отца невинным взглядом и провёл рукой по лицу:

— Это, батя, в канаву я упал и акациями поцарапался. Вот, видишь, и занозы на руках.

И он послюнявил ладонь, показывая несуществующие колючки.

— Брешешь! Чего бы тебе в канаву валиться? Небось наломали тебе бока! С кем дрался?

— Ну, с атамановыми сынами, — признался Мишка.

— Сукин ты сын! С кем же ты связываешься? Хочешь, штоб твой батька опять в выборные не прошёл?

Мишка взял ложку и стал хлебать борщ.

— Ну, чего молчишь? — кипятился отец.