Над Кубанью зори полыхают

Выдрав из косогора большущий угловатый камень, Бочарников что было силы грохнул им Витьку по голове. Потом он опустился к Яшке. Снял с себя рубаху и перевязал Яшкину разбитую голову. Обливаясь потом, он с трудом вытащил его на луг.

Чуть передохнув, Бочарников взвалил потерявшего сознание Якова себе на плечи и, пошатываясь под тяжестью необычной ноши, пошёл в станицу. По пути встретилась Линейка. Незнакомый казак с боСёДйего хутора подвёз Яшку и Илюху прямо к правлению.

Якова уложили, позвали фельдшера.

А Илью Бочарникова вызвали в ревком.

— У нас есть сведения, что ты ловил Яшку у заводновского сада, — прямо сказал ему Архип.

— Да вы что? — удивился Илья.

— Ну, а как ты попал в Солохин яр?

— В Солохин? — На толстых губах Илюхи хитрая улыбка. — Да очень просто! Вечером ввалился ко мне, значится, этот… как, — Илюха запнулся, обдумывая, кого бы ему назвать из убитых бандитов. — Ну, этот, значит, Дылев. Ввалился и говорит: «Седлай коня и к Шкурникову двору, там скажут зачем». Ну, я, значит, ему говорю: «А все-таки по какому случаю?» А он мне: «Много будешь знать — скоро состаришься». Заскребли у меня на душе кошки. Не иначе, думаю, опять восстанию затевают.

— Значит, догадался? А почему не сообщил в ревком? — строго спросил присутствующий при допросе Петро Шелухин.

Илюха развёл руками.

— Дык это как сказать! Донесешь, а оно может и совсем не состояться, восстание. Иль, может, зовут меня и вовсе по другому делу. Ну, на день ангела, скажем.

Архип покачал головой. Он не верил Илье.

— Ну, продолжай, продолжай!

— Да што продолжать-то, дело простое. Решил я лучше пооласаться. Забрал лошадей вчера вечером, значит, и махнул на вьгпас. На рассвете слышу, в станице стреляют. Ну, думаю, заварилась каша! Бросил я лошадей — да в Солохин яр. Забрался в глинище и притаился там. Слышу, топот невероятный, а над головой: и–и-гух! — снаряд промчался. Я в теснину, а там люди барахтаются. Пригляделся — Витька Бакшеев Якова кинжалом вот–вот пырнёт. Не мог я допустить, чтобы его какой-то вшивый бандит жизни лишил. Схватил я каменюку и кончил бандита.

— Так–так! — задумчиво произнёс Архип, поглядев куда-то мимо Илюхи.

— А какой он мне родня, штобы. мне с ним якшаться.

В комнату быстрым шагом вошёл комиссар Кутасов.

Он прошёл прямо к Бочарникову и крепко сжал ему руку:

— Спасибо, товарищ Бочарников! — поблагодарил он. И повернувшись к Архипу и Петру, пояснил: — Яков очнулся. Рассказал, что спас его и убил бандита Бакшеева товарищ Бочарников.

— Ну, а я што говорил! — приосанился Илюха. — Я за Советскую власть очень даже отчаянный…

Илюху отпустили с почётом.

На следующее утро он отправился в церковь. Пудовой свечи он не поставил, но благодарственный молебен отслужил. Так и потребовал:

— За спасение раба божьего Ильи, с паникадилом и акафистами!

ГЛАВА СОРОК ТРЕТЬЯ

Перед закатом солнца Июра Заводнова собралась за водой к копанке. Напевая, улыбаясь чему-то своему, заветному, грохотала она вёдрами в сарае.

За последнее время ярким маковым цветом расцвела Нюра. Пополнела, округлилось её смуглое лицо, и на губах почти всегда играла затаённая счастливая улыбка.

«Пришел уже аль нет?» — подумала Нюра об Архипе, с которым должна была встретиться в коноплях, возле копанкн.

Она бросила взгляд на [заходящее солнце. И вдруг словно ударило её в самое сердце: в калитку вошёл военный о мешком за плечами!

— Митрий! — прошептали помертвевшие губы.

Она сразу узнала мужи, хотя Митрий раздался в плечах, налился силой и ; в походке его появилась твёрдость и уверенность.

Нюра припала к дверному косяку, вцепилась в него пальцами.

— Здравствуй, Нюра! — тихо улыбаясь, проговорил Митрий. И протянул к вей руки.

— Здравствуй! — выдохнула Нюра, не двинувшись с места.

А в доме уже хлопнула дверь. Резвым, ласковым котёнком с крыльца слетела Митьки, на сестрёнка, опешила мать, шагал сам хозяин дома.

Уже бежали во двор соседи.

Окна в доме Заводновых были открыты настежь. Гости шутили, звенели рюмками и стаканами. Сидя верхом на заборе, шептались ребятишки, с интересом наблюдая за тем, что происходило у Заводновых. Когда Митрий и Нюра остались одни, он подошёл к ней, сказал:

— Ну вот и снова мы вместях…

Митрий дунул на пляшущий огонёк каганца, и в комнатушке стало темно. С беспокойно бьющимся сердцем Нюра вслушивалась в темноту, в то, как муж стягивал тесные сапоги, как шелестел рубахой.

— Цветик мой полевой! — Митрий протянул к Нюре горячие руки.

— Это сейчас цветик… А потом нашепчут тебе про меня, так, небось, кулаки в ход пойдут! — сказала Нюра, стараясь грубыми словами отогнать невольно возникшую в ней жалость к мужу.

— Ты знаешь, я драться не стану. Я люблю тебя сильнее, чем до службы. Все годы ты из сердца у меня не выходила. —И ещё тише добавил: — Што было — не спрошу. Брехням верить не стану.

— А если правду скажут?

Митька закрыл жене рот.

— Молчи! Ничего я не хочу знать! — И твёрдым голосом, повысив тон, добавил: — Моя ты, моя законная жена, и живой тебя я никому не отдам! Это раньше я тихоней был. Теперь не таков.

Он властно притянул к себе Нюру и крепко обнял её.