Над кукушкиным гнездом

— Джордж, послушай. У нас катер специально полностью стерилизованный, отдраенный, как клык у собаки. Ты не измажешься, ты же будешь капитаном, тебе даже не придется надевать наживку на крючок. Только стань на капитанский мостик и командуй нами, зелеными салагами. Как ты смотришь на это?

По тому, как зашевелились под рубашкой руки Джорджа, я понял, что это предложение для него очень соблазнительно, и все же он отказался: мол, страшно, вдруг испачкается. Макмерфи старался изо всех сил, но тот мотал головой так же упорно, пока в замке наконец не щелкнул ключ; в коридоре возникла Большая Сестра со своей корзинкой, полной сюрпризов, прошла вдоль очереди, автоматически раздавая каждому по улыбке и «доброму утру». Джордж отстранился от нее, нахмурился, Макмерфи заметил это и, когда она прошла, чуть наклонив голову на бок, лукаво посмотрел на Джорджа.

— Джордж, сестра говорила, что море неспокойное и нам опасно пускаться в дорогу. Это правда? Ты тоже так считаешь?

— Океан может быть ужасным, точно… ужасно неспокойным.

Макмерфи глянул вслед сестре, скрывшейся в дежурном посту, потом опять на Джорджа. Руки Джорджа под пижамой ходили ходуном, он видел, что все молча наблюдают за ним и ждут его ответа.

— Черт побери! — воскликнул он неожиданно. — Ты думаешь, она меня испугала этими своими сказками? Ты это подумал?

— Э-э, да нет, Джордж. Я только подумал, если ты не пойдешь с нами и шторм нас все-таки накроет, нам точно не выбраться самим, ты это понимаешь? Я же сказал, что ничего не смыслю в морском деле, так вот, добавлю еще: те две женщины, что едут за нами и о которых я сказал доктору, будто они мои тетки и вдовы рыбаков, совсем никакие не вдовы и если плавали куда, то разве что по бетонке. В передряге от них пользы не больше, чем от меня. Ты очень нужен нам, Джордж. — Макмерфи затянулся сигаретой и добавил: — Кстати, десять долларов у тебя найдется?

Джордж отрицательно покачал головой.

— Нет? Я так и думал. Что ж, черт с ним, я уже давно отказался от мысли разбогатеть. На, держи. — Из кармана пижамной рубашки Макмерфи достал карандаш, вытер о рубашку и протянул Джорджу. — Будешь нашим капитаном — пойдешь за пятерку.

Джордж снова обвел нас всех взглядом, задвигал своими большими бровями, обдумывая ситуацию. Но вот его обесцветившиеся десны обнажились в улыбке, и он протянул руку за карандашом.

— Ей-Богу! — сказал он, взял карандаш и пошел записываться, заполнив последнюю строчку.

После завтрака, проходя по коридору, Макмерфи задержался у списка и печатными буквами после фамилии Джорджа вывел: КАП.

Шлюхи запаздывали. Все думали, они уже не приедут, как вдруг Макмерфи, ожидавший у окна, издал радостный вопль, и мы все бросились смотреть. Он сказал, что это они, но мы увидели одну машину, хотя рассчитывали на две, и всего одну женщину. Когда она припарковалась, Макмерфи через сетку окликнул ее, и она прямиком по газону пошагала к нашему отделению.

Она была моложе и красивее, чем мы ожидали. Все уже знали, что вместо теток приедут шлюхи, и думали невесть что. Кое-кто из религиозно настроенных пациентов даже огорчился. Но, глядя, как она легкой походкой идет по траве, глядя на ее зеленые глаза, которыми она смотрела прямо на нас, на ее длинные перевязанные на затылке волосы, которые подпрыгивали при каждом ее шаге, словно медные пружинки, все мы только об одном и думали, что это женщина и она не одета в белое с ног до головы, будто инеем окутана, и то, как она зарабатывает деньги, не имеет значения.

Она подбежала прямо к сетке, за которой стоял Макмерфи, просунула пальцы в отверстия, уцепилась за сетку и прижалась к ней грудью. Она запыхалась от бега, и при каждом ее вдохе казалось, что ее грудь сейчас продавит сетку внутрь. Девушка всхлипывала.

— Макмерфи, черт эдакий, Макмерфи…

— Не обращай внимания. Где Сандра?

— Она занята, не может освободиться. Но ты-то, черт возьми, ты в порядке?

— Она, видите ли, занята!

— По правде говоря… — девушка шмыгнула носом и хихикнула, — наша Сэнди вышла замуж. Помнишь Арти Джилфилиана из Бивертона? Вечно являлся на вечеринки с чем-нибудь ужасным — со змеей, белой мышью или еще какой-нибудь гадостью в кармане? Какой-то ненормальный..

— Боже милостивый! — застонал Макмерфи, — Кэнди, радость моя, ну как я посажу десятерых в один вшивый «фордик»? Неужели Сандра и ее красавец из Бивертона рассчитывали, что мне и это раз плюнуть?

Девушка задумалась, скорчила серьезную рожицу, но вдруг в потолке щелкнул динамик и голосом Большой Сестры сообщил Макмерфи, что, если он хочет поговорить со своей приятельницей, пусть она по всем правилам отметится и пройдет через главный вход, а не беспокоит всю больницу. Девушка отошла от сетки, направилась к главному входу, Макмерфи же плюхнулся в кресло в углу и повесил голову.

— Черт знает что такое, — проронил он.