Над Москвою небо чистое

– Ты что спишь, Демидов! – яростно набросился на него Комаров. – Целый полк погрузил в летаргический сон и рад! Девяносто машин идут на город, а ты еще никого не поднял.

– Товарищ генерал, – потемнел от волнения подполковник, и на его оспинах появились крупные капли пота, – я по вашему приказанию подготовил все три эскадрильи действовать над линией фронта.

– Первое приказание отменяю! – загремел Комаров. – Выполнять последнее. Все самолеты на прикрытие города и района.

– Есть, – ответил Демидов и стал натягивать на голову плохо подогнанный шлем. – Румянцев, остаетесь за меня. Я поведу вторую эскадрилью.

…Тремя группами они поднялись в воздух. Демидов приказал двенадцати самолетам майора Жернакоза идти в направлении Сычевки и встретить колонну фашистских бомбардировщиков на дальних подступах к цели. Шестерка Султан-хана была брошена на группу «юнкерсов», идущую со стороны Юхнова. Сам же Демидов с девяткой «яков» поднялся на четыре с половиной тысячи метров и барражировал над городом.

Тягостно тянулись минуты ожидания перед встречей с врагом, когда тело цепенеет от напряжения, шее становится больно от бесконечных поворотов головы и кровь неспокойно стучит в ушах.

После перерыва в летной работе, вызванного ранением, Демидов был предельно осторожен. Острый нос его «Яковлева» то и дело поднимался и опускался, а крылья машины кренились то в одну, то в другую сторону. Спокойные зоркие глаза с острыми зрачками непрерывно обозревали небо. Опытный летчик, он редко взглядывал на доску приборов. Каждым твердым от напряжения мускулом, каждым нервом ощущал он машину. Ухо уловило бы малейшую неточную ноту в работе мотора.

Около десяти минут «Яковлевы» находились в полете. Внизу смутными контурами расплескивалась земля. С высоты она казалась огромной топографической картой, на которую крупными условными знаками нанесли города, села, ленты дорог, озера и лесные массивы. Эти десять минут показались Демидову невыносимо долгими, и он обрадовался, когда услышал в наушниках знакомый голос Султан-хана, находившегося километрах в двадцати пяти от него:

– Командир! Атакую «юнкерса»! Прошла минута, не больше, и радиостанция донесла отчаянные ругательства:

– Алешка, добивай его, дьявола, в хвост и гриву. Еще бэй! Дымит! Оч-чень порядок!

Но в тот же миг послышался полный тревоги голос Жернакова:

– Камаев, горишь, выпрыгивай. Камаев, выпрыгивай!

Демидов облизал пересохшие губы.

– Жернаков, что случилось? – запросил он требовательно.

Голос майора, уже уравновешенный и отчетливый, ответил:

– Сбили лейтенанта Камаева. Идем во вторую атаку.

И все смолкло. Демидов все так же напряженно осматривался. Он не 1вздрогнул и не заволновался, когда заметил наплывающие с юго-запада силуэты «юнкерсов», столько раз виденных им в воздухе. Три девятки шли одна за другой в кильватере, плотным парадным строем. Четвертая группа была растрепана. Демидов насчитал в ней только семь «юнкерсов». Последний самолет сильно отстал, и за ним по пятам неслась шестерка маленьких тупоголовых «ишачков» Султан-хана. Демидов моментально принял решение:

– Атакуем первую девятку!

Ведомые им «яки» вразброд стали переваливаться с крыла на крыло, подтверждая, что поняли приказ командира. Демидов точно рассчитал атаку. «Юнкерсы» шли не выше трех с половиной тысяч метров. У него был огромный запас высоты. И с этой высоты, сделав крутой вираж, «яки» все вместе, тремя группами обрушились вниз. Вплетаясь в тугой уверенный бас мотора, завыл ветер за светлым плексигласом кабины. Демидов взял в прицел флагманский самолет и коротко приказал ведомому:

– Тоже бей по флагману.

Росла, увеличивалась в тонком перекрестии цель. Под серебряным от солнца силуэтом «юнкерса» темнел лес, тот самый лес, где был расквартирован штаб фронта, откуда в сражающиеся дивизии и полки шли провода связи. Флагман уже стал на боевой курс. Его экипаж переживал те мгновения, когда, забыв о возможных опасностях, все свое внимание он должен сосредоточить на одном – как можно точнее поразить бомбами цель. Флагман не маневрировал, не менял высоты. Словно раз и навсегда привязанный к заданному курсу, шел он вперед, оставляя за собой взвихренный след инверсии.

На пути у Демидова вспыхнула трасса, выпущенная штурманом. Подполковник легонько качнул ручкой управления, удаляясь от нее, потом большим пальцем нажал на кнопку спуска. Весела» застучала пушка. Снаряды впились в правую плоскость немецкого бомбардировщика. Выводя свой «як» из пикирования, Демидов успел заметить, как правый мотор «юнкерса» выбросил в октябрьское небо густой сноп огня. Срываясь с огромной высоты, дымом пятная воздух, флагман рушился вниз. Когда Демидов, набрав с полтысячи метров, посмотрел на землю, ему стало радостно и легко. Четырьмя кострами горели фашистские самолеты. От первой девятки уцелело только пять машин. Сбрасывая бомбы куда попало, не дойдя до цели, «юнкерсы» поспешно разворачивались на запад…