Над нами темные воды. Британские подводные лодки во Второй мировой войне

До возвращения в Алжир мы успели подбить в районе Тулона буксирное судно, тянувшее пару барж. Это мероприятие было довольно скучным. Запомнился раздосадованный капитан буксира, одиноко сидящий на обломке своего судна. Когда наша лодка проплывала мимо, он не выказал бурных эмоций, только крикнул на французском:

– Вы довольны, господа?

Мы покидали этого несчастного с тяжелым чувством.

Лодка взяла курс на юг, на нашу базу, и все сразу заговорили о предстоящем отпуске. На столе кают-компании появились горы бумаг, и закипела канцелярская работа. Помощник командира записывал что-то в журнале вооружений, командир торпедной боевой части заполнял бланки сведениями об атаках, я же определял координаты и прочерчивал наш курс на карте.

Во время нашего возвращения ничего особенного не произошло. Мы вошли в гавань Алжира вовремя и отметили это событие обильным возлиянием.

Глава 11

Алжир остался позади. Машина катила по дороге, поднимая над придорожными виноградниками облака густой пыли. Мы с командиром торпедной боевой части направлялись в деревню Сиди-Ферух, где наша флотилия приобрела небольшой белый дом у моря для отдыха моряков. Из окна машины открывался залитый солнцем пейзаж. Стоящие вдалеке от дороги дома с белыми стенами и красными крышами были наполовину скрыты высокими кипарисами. По обеим сторонам дороги на многие мили тянулись чахлые виноградники.

Мы непринужденно беседовали с общительным и добродушным водителем-американцем, который, как оказалось, у себя на родине был гангстером. Он этим очень гордился и с большим удовольствием рассказывал о своих подвигах во времена «сухого закона». Машина остановилась у полуразвалившейся придорожной закусочной, где радушная хозяйка подала нам рюмки, наполненные сладким бренди. Водитель расплатился, прежде чем мы успели достать деньги.

– Оставьте их у себя, – сказал он. – У вас, англичан, маленькая зарплата.

Сиди-Ферух для Алжира был тем же, чем Фринтон для Англии. Здесь находились загородные виллы самых богатых французских семей. На пляжах имелись даже кабинки для переодевания. Место было очень живописным. Белоснежные дома, стоящие у самого пляжа, покрытого песком, поражали своей красотой.

Мы подъехали к нашему новому жилищу, когда наступило время ленча, выскочили из машины и обежали дом, опьяненные свежим воздухом и свободой. Интерьер его был довольно простым. Две спальни примыкали к круглому залу, который мы использовали в качестве столовой. Зал соединен проходом с небольшой террасой, выходящей на море. Обслуживающий персонал состоял из молодой француженки, выполнявшей обязанности кухарки и горничной, и моряка, чьи функции остались для нас загадкой. Но самым главным и самым замечательным для нас оказалось то, что здесь мы не были ограничены правилами устава, принадлежали сами себе и у наших ног лежало сверкающее Средиземное море.

Не теряя времени даром, мы подставили солнцу обнаженные белые тела. Теплая морская вода умиротворяла, свежий ветерок дул нам в лицо, когда мы шагали по песчаному пляжу. Над морем зажигались звезды, и мы откупорили бутылки с алжирским вином. За ужином молодая француженка рассказала о находящейся неподалеку небольшой гостинице, где можно закусить, выпить и познакомиться с военными. На исходе этого чудного дня мы вышли из дому, чтобы прогуляться и поближе познакомиться с деревней.

География нашей прогулки была довольно простой. Песчаная дорога сворачивала направо и шла вдоль пляжа, мимо белых домов. Чуть севернее от нее отходила тропинка, ведущая к старому форту. Южнее она огибала дома и исчезала среди кактусов и чахлых кустарников. На этот берег высадились британские войска для участия в операции «Факел» и захвате Алжира. В прошлом его использовали для высадки турецкие и французские захватчики.

Старый форт интересовал нас по двум причинам. Во-первых, из него не вели стрельбу по нашим солдатам, когда они высадились здесь несколько месяцев назад. Во-вторых, он снова находился в руках французов, и нам любопытно было увидеть воочию, каков моральный дух французской армии.

Когда мы пришли в форт, он показался нам заброшенным. Над темной башней лениво колыхался французский триколор. Возле главных ворот с перекинутой через плечо винтовкой и сигаретой в зубах стоял часовой, зуав[4]. Этот часовой и все остальные, которых мы видели, с небрежным видом прогуливались вдоль укрепления, курили, сплевывали, потягивали из фляжек вино и оживленно беседовали друг с другом. Караульная служба была для них временем активной общественной деятельности. В свободное время они напивались в жалком кабачке до чертиков и почти всегда пускали в ход штыки, полученные в соответствии с законом о ленд-лизе. Я не заметил вблизи форта ни одного офицера и решил, что все они прячутся где-то за толстыми стенами, ожидая, куда подует политический ветер.