Над осевшими могилами

– Все это безумие и больше ничего. – Спайви задумчиво наморщил лоб. – Вот что. Езжайте в управление и возьмите ордер на обыск в Спрингдейле. Через десять минут я заберу наших телезвезд, и тогда решим, что мы имеем.

– Вы кого-нибудь пошлете снять отпечатки в доме Лэндерса?

У Спайви зазвонил мобильник. Он глянул на номер, отключил телефон и пробурчал:

– Господи. Угомонись, Дюпри.

– Так что с отпечатками?

– Сразу как закончим здесь.

Каролина всплеснула руками и пошла прочь. Обогнув телевизионщиков, она помахала Блантону.

Тот приблизился, смущенно скребя загримированное лицо:

– Как я выгляжу?

– Я знаю, где Райан, – сказала Каролина.

– Где?

– В Спрингдейле. Это на севере, в часе езды отсюда. Поедете со мной?

– Да. Только сначала здесь закончу.

– Я еду сейчас.

– Это недолго. – Блантон оглянулся на Макдэниэла, который с ассистенткой обсуждал следующий кадр. – Не хочу оставлять его одного. Мне надо знать, чего он им наговорит.

Терпение Каролины иссякло. Она развернулась и пошла к своей машине.

– Мисс Мейбри! – Блантон ее догнал.

– Какая разница, что он им наговорит! Ну расскажет, что вас турнули из ФБР. Эка важность!

Блантон напрягся:

– Что он вам сказал?

– Ничего.

– Нет, говорите.

Каролина зашагала дальше.

– Мисс Мейбри. – Блантон трусил рядом. – Если он набрехал, что я брал трофеи, то это вовсе не так, и я бы хотел…

Каролина остановилась:

– Какие еще трофеи?

– Ну, всякие мелочи… с места преступления, на память. Все было не так. Меня оправдали. Ну да, кое-что я брал. Стреляные гильзы. Требования выкупа. Наручники. – Блантон посмотрел в небо. – Зубы.

Каролина отшатнулась. Он это заметил:

– Будет вам. Я брал для исследования. Следы укусов и все такое. Я работал над первой книгой. Я вовсе не… – Блантон оглянулся на Макдэниэла и зло процедил: – Эта сволочь завидовала, что я пишу книгу, и пустила слух, будто я коллекционирую зубы!

Каролина вскинула руки – все, хватит! – и пошла к машине. Блантон остался на месте. По насыпи она поднялась к дороге и лишь тогда оглянулась. Блантон так и стоял, глядя ей вслед.

За его спиной горели прожектора, маленькими лунами отражавшиеся в темной реке, подернутой рябью. Точно дурнота, накатила одинокость. Каролина посмотрела вверх по течению, где в полумиле был водопад, потом перевела взгляд на поле в сорняках, где нашли первые трупы, а сейчас стоял Блантон.

В бесконечном споре о сознательном и подсознательном главный интерес Блантона и Макдэниэла – их собственные персоны и собственная перекошенная психика. Каролина села в машину и, отдышавшись, постаралась представить, кем надо быть, чтобы хранить у себя зубы мертвой женщины. Она одна, всегда одна. Аналитики расследуют свое преступление, а она – совсем другое.

Чувствуя себя бесконечно одинокой, Каролина достала телефон, собираясь позвонить Дюпри, и вспомнила осекшийся вызов. Может, это он и звонил? Проверила непринятые вызовы. Нет, не Дюпри, кто-то незнакомый. Код 328. Северный район.

Каролина запустила мотор и поехала вдоль речного берега. Дюпри сказал, что собирается перекусить. Каролина набрала неизвестный номер. Через два гудка включился автоответчик: «Говорит Кевин. Сейчас я не могу подойти к телефону. Оставьте сообщение, и я вам перезвоню».

Что за Кевин? Каролина дала отбой, не оставив сообщения. Дорога взбиралась на холм. Кевин. Каролина позвонила в управление и попросила выяснить, чей это номер. Через минуту оператор ответила:

– Телефон зарегистрирован на Кевина Верлока.

Имя ничего не говорило.

– Какой адрес?

– Фоллс-авеню. На северном берегу. Такая круча, там всего пара домов.

Каролина посмотрела на темный северный берег:

– Далеко от моста Мейпл-стрит?

– Туда ведет проселок. В общем, не так чтоб очень далеко.

– Спасибо.

За мостом стояла непроглядная тьма, а на этом берегу вдали горели прожектора съемочной группы. Звонок с северного берега. Теоретически оттуда видно все, что происходит на южном.

Каролина переехала через мост и свернула к Фоллс-авеню.

52

Задний двор Кевина Верлока оканчивался небольшим уступом, за которым был глубокий, ярдов в шестьдесят, обрыв к реке. На берегу, изрезанном овражками и заросшем сорняками, Рэй-Линн Пирс скорчилась в ложбинке, ожидая смерти. В бок впились колючки, ломило затекшие ноги. За спиной журчала вода, словно кто-то наполнял ванну. Рэй-Линн понимала, что река – ее единственный шанс. Уж лучше утонуть, чем снова оказаться в лапах мужика из красного пикапа.

Луч фонарика рыскал по кустарнику. Рэй-Линн зажала рукой рот. Мужик кряхтел, спускаясь по берегу.

– Я знаю, что ты там. – Голос его был странно спокоен, словно все в порядке вещей. – Помнишь меня?

Мужик хотел, чтобы Рэй-Линн завопила и рванула куда глаза глядят. Но она приказала себе замереть. Луч ушел к воде, а потом снова вернулся к кустарнику.

– Девонька, – послышался голос старика. Рэй-Линн казалось, что старик и мужик стоят прямо над ней. По щекам ее катились слезы. – Выходи. Он тебе ничего не сделает.

Мужик рассмеялся:

– Номер не пройдет, пап. Она знает, что к чему. – И крикнул: – Ты ведь знаешь, правда?

– Может, отпустим ее, Кевин? – тихо проговорил старик.