Над осевшими могилами

Флайшер, придумавший кличку, выиграл двадцать пять баксов. Его вариант имел все, что нужно для хорошего прозвища серийного убийцы: точность, звучность и, как говорят риелторы, местоположение, местоположение, местоположение. Все согласились, что прочие варианты – Прибрежный Убийца, Душитель из Мирной долины – хуже, а Мочило Споканских Шлюх отдает дурновкусием. Дюпри бросил пятерку в призовой фонд и предложил назвать убийцу Брэндоном (он где-то прочел, что сейчас это самое распространенное мужское имя), но уже в который раз никто не оценил его гениальность. Осчастливленные газетные и телевизионные редакторы призвали графиков, и те в творческом припадке выдавали на-гора эмблемы, карты событий и зловещие фоны для заголовков о Споканском Сплавщике. Осталось только сочинить песню-лейтмотив, думал Дюпри.

На стене, над картой речного берега, висели фотографии трех жертв. Ребекку Беннетт убили почти два месяца назад, в начале апреля. Все следы остыли, мало кто ее вообще помнил. Вторая относительно недавняя жертва – двадцатидевятилетняя проститутка Шарла Макмайкл, ее сбросили в ту же промоину, где нашли Ребекку Беннетт. Никто не помнил, когда последний раз видел Шарлу, и потому этот след остыл, как первый. На третьей фотографии была тридцатиоднолетняя портлендская проститутка Дженнифер Скэггз, которую последний раз видели живой пять недель назад.

Других таких женщин, чье исчезновение никого бы не обеспокоило, еще поискать. Все обставлено просто потрясающе. Никаких свидетелей. Никаких родительских звонков в полицию. Ни друзей, ни родни, никто не встревожился, даже сутенеры. Та же картина на месте происшествия: ни следов, ни отпечатков шин; убийца не оставил ничего, кроме сорока баксов каждой жертве. Никаких отпечатков пальцев на деньгах и телах – ногти сорваны, для пущей верности руки облиты хлоркой. Жертвы, похоже, подверглись насилию, но следов спермы, как ни странно, нет. Неизвестно, как убийца доставил тела. Прямо призрак какой-то.

От городской полиции делом занимались Дюпри, Лейрд и Спайви. Их группу усилили пронырливым детективом из ведомства шерифа, патрульным, а также мускулистым аналитиком Джеффом Макдэниэлом, который через два дня отбыл, обещав содействие из Куантико. На взгляд Дюпри, главный талант аналитика проявился в том, чтобы трапезничать с начальством и приударять за секретаршами. Макдэниэл сказал, что вернется и создаст «полный профиль» Споканского Сплавщика. Буду ждать затаив дыхание, пообещал Дюпри.

После того как обнаружили второй и третий трупы, жизнь на Ист-Спрейг-авеню, где трудились поколения проституток, практически замерла. Полицию захлестнула волна доносов, наиболее интересные переправляли в группу Дюпри. Ежедневно он и его коллеги набирали пачки сообщений, висели на телефоне и ездили допрашивать несуществующих друзей и родственников жертв. Большинство сообщений были откровенной дурью: «мой парень какой-то странный», «мой сосед смотрит порнуху». Но каждое приходилось проверять, ибо можно сильно оконфузиться, если через четыре месяца после ареста преступника какая-нибудь обывательница заявит телерепортеру, что сообщала в полицию о каннибале, смотревшем странные фильмы.

Однако жизнь постепенно входила в нормальное русло: шлюхи вновь фланировали по Ист-Спрейг, число звонков сократилось. Дюпри хватался за доносы как за соломинку, но вряд ли они могли что-нибудь добавить к уже известным фактам.

В лотке лежало штук двадцать-тридцать сообщений. Дюпри вытянул два: таксист «весь покрылся мурашками», когда вез пассажира, получившего УДО; шлюха ограбила брата звонившего, и этот брат затаил зло. Дюпри решил начать со второго сигнала – набрал номер и представился.

– Тут сказано, что проститутка ограбила вашего брата.

Человек прокашлялся:

– Ага. Или стриптизерша, точно не знаю.

– Давно это было?

– Ну, пару лет.

– Он проявлял жесткость к женщинам?

– Отметелил свою подружку. За что и схлопотал срок.

– Так он в тюрьме?

– Угу.

– То есть сейчас он сидит?

– Ага.

– Когда его посадили?

– Пару месяцев.

Дюпри сник.

– Вы знаете, что последнее убийство произошло три недели назад?

– Да, но я подумал, может, его отпустили на побывку.

– На побывку.

– Ага. Я должен дать показания, чтобы получить награду?

Дюпри повесил трубку и пробил имя братца, который, как выяснилось, сидел уже три года. Распечатал справку и, снабдив ее розовым ярлыком, бросил в исходящий лоток.