Над планетой людей. Алексей Леонов

Леонов неуклюже поднялся со стула, пошаркал ногами, попробовал развести руки в стороны. Скафандр сковывал движения, но поддавался.

— Я, кажется, готов, командир.

Полета метров бетонки легли между автобусом, который привез их на стартовую площадку, и ракетой. Перед посадкой в лифт Королев повторил сказанное накануне:

— Дорогие мои орелики! Науке нужен серьезный эксперимент. Если в космосе случатся неполадки, принимайте разумные решения…

И в самый последний момент Главный, обращаясь к Леонову, добавил:

— Ты там особенно не мудри, только выйди и войди. Попутного тебе солнечного ветра!..

Беляев и Леонов поднялись к кораблю, заняли свои рабочие места.

Плотно захлопнулся герметический люк корабля. Они остались одни. Осмотрелись. Все знакомо.

Королев говорил им на одной из первых встреч: если космонавт чувствует перед полетом в космос, что идет на подвиг, значит, он не готов к полету.

«К чему же я сейчас стремлюсь? — подумал Алексей. — Чего хочу? Такое же чувство, как тогда, в школе, когда готовился включить свой прибор, демонстрирующий эффект электролиза… Или когда сел в кабину самолета и ждал разрешения на самостоятельный полет. Похожее было при первом знакомстве с «Востоком»… Но сейчас это чувство во много крат сильнее. Ничего, справимся…»

— «Алмазы», проверьте заставки и наддув, — включилась «Заря». И через секунду: — Как там у вас, как самочувствие?

— Прекрасное! — ответил Беляев. — Я «Алмаз-один», повторяю: самочувствие прекрасное.

Врачи внимательно следили за показаниями телеметрии, наблюдали за пульсом, частотой дыхания, давлением крови. Было много вопросов по ходу подготовительной работы. Кто-то шутил, подключаясь к борту, кто-то предлагал включить музыку. Потом все смолкло. Пропали голоса, раздалась первая команда.

Стрелки часов подползали к «нулю». Сейчас! Алексей поудобнее улегся в кресле.

Пятьдесят шесть, пятьдесят семь, пятьдесят восемь… Оставалась секунда.

Страшно ли было в этот момент? Уже потом, после помета, он скажет: «Нет». А тогда не думал об этом. Напряжение было. Скованность — тоже. Мысленно представлял весь ход пусковой программы. Первое включение, второе, третье…

Когда отошли фермы обслуживания и включилась автоматика запуска, в динамике раздался голос Королева:

— Я — двадцатый! Я — двадцатый! Счастливого пути, «Алмазы»!

Поочередно отработали двигатели первой и второй ступеней ракеты-носителя. Включилась третья. Были вибрации, были перегрузки. В иллюминаторах плыла покрытая облачностью Земля. Лишь в редкие просветы проглядывались коричневые горы, зеленоватые массивы тайги И покрытые снегом равнины.

— Изделие идет устойчиво, — сообщили с командного пункта. — Все параметры в норме.

— Что ж, специалисты стартового комплекса и баллистики сделали свое дело, — толкнул его локтем Беляев, — теперь надо постараться и нам, Леша.

«Восход-2» вошел в тень Земли. За иллюминаторами простиралась черная бездна, усеянная огромными немигающими звездами. В кабине мягко светились шкалы приборов, цветными полутонами играли информационные табло, на пульте управления шлюзовой камерой холодно поблескивали металлические тумблеры с лаконичными обозначениями: «Люк ШК», «Клапан ШК», «ШК»… Сбоку виднелся сам люк. Люк выхода в шлюзовую камеру.

Бортовые часы отсчитывали время полета. Алексей смотрел на стрелки. Казалось, что они движутся быстрее, чем обычно. Сделал полный вдох и повернул голову в сторону командирского кресла. Павел Иванович кивнул:

— Пора!

Беляев помог ему надеть ранец с автономной системой жизнеобеспечения. Каждое движение было подчинено жесточайшему графику. Проверена подача дыхательной смеси в скафандр, система контроля, работа клапанов. Руки сами находили нужные тумблеры, застежки, кнопки.

Вдвоем, не торопясь, они выравняли атмосферное давление в кабине и шлюзовой камере. Опустили забрала гермошлемов, надели перчатки и внимательно осмотрели друг друга — все ли в порядке? Беляев повернул рукоятку на пульте управления и оглядел приборы. Все подготовительные операции были выполнены. Оставалось главное.

Глаза их встретились. Взгляд Беляева был оценивающе пристальным и цепким. За годы, проведенные в Звездном, особенно за время совместных тренировок, он хорошо узнал Леонова, его характер, привычки и верил в него. Между ними сложились глубокие, хотя и по-мужски сдержанные отношения. И этот взгляд в последние минуты вобрал в себя все. Настал момент, когда Алексею предстояло впервые шагнуть в бездну Вселенной, лицом к лицу встретиться с космосом. Через какие внутренние «препятствия» должен перешагнуть он, чтобы выйти из их «земного убежища» в пространство звезд? Какие его качества должны проявиться сейчас во всей своей полноте, чтобы не дрогнуть перед открытым люком, не замешкаться, не засуетиться?..

— Ну, пошел, Леша! — Павел Иванович еще раз взглянул на часы и легонько подтолкнул друга в направлении шлюзовой камеры.