Над полем боя

Когда стемнело, начался кинофильм «Два бойца». Но досмотреть его не удалось. Прилетел немецкий самолет — то ли разведчик, то ли просто пират-блудяга. Фашист сбросил четыре бомбы. Метил по площади, но не попал. Они глухо разорвались за околицей села. Крутить картину, конечно, перестали, но и паники не было. Никто уже не боялся немцев. Все понимали, что началось изгнание фашистских оккупантов из Польши и Гитлеру скоро придет капут.

В конце лета в сводках Информбюро о действиях советских войск запестрели названия польских городов, расположенных восточное Вислы. Наш полк штурмовал опорные пункты, противника в районах Сокулко, Граево, Августово, Осовца, Замброва, Снядово, Ломжи, Остроленки…

Как-то перед очередным вылетом над территорией Польши командир предупредил нас, что в районе населенного пункта Треблинка, над которым проходили наши боевые маршруты, гитлеровцы разместили огромный лагерь смерти. В нем — узники фашизма из многих стран Европы, в том числе и из СССР.

— Смотрите, чтобы кто-нибудь не уронил там бомбы!

На своем боевом пути не раз нам приходилось видеть результаты зверства немецко-фашистских захватчиков. Жестоко расправлялись гитлеровцы с мирным населением в Советской стране, но здесь, на польской земле, нам суждено было увидеть настоящие «комбинаты смерти».

В эти дни мы проводили в подразделениях беседы о злодеяниях фашистов по материалам, опубликованным в нашей армейской газете. Там, в частности, был напечатан акт, обличающий преступления оккупантов в деревне Княжеводцы, Скидельского района, под Белостоком.

Эсэсовские войска оцепили населенный пункт с прилегающими к нему хуторами. Фашисты согнали жителей в три больших сарая и поставили своих часовых. Силой оружия гитлеровцы заставили население соседних деревень вырыть три котлована. Когда ямы были готовы, палачи стали партиями выводить из сараев ни в чем не повинных людей и расстреливать. Их жертвами были мужчины, женщины, старики, дети. Из 1383 жителей оккупанты зверски убили 922 человека. Остались в живых только те, кто успел скрыться во время облавы.

После расправы с жителями фашисты забрали весь скот, разграбили крестьянские дома, а деревню сожгли.

Заметая следы своих преступлений, гитлеровцы перед уходом отрыли две могилы, облили трупы бензином и сожгли. Третью могилу фашисты не заметили. В ней оказалось двести расстрелянных крестьян.

Кровь замученных звала нас в бой. И опять к командиру посыпались заявления от техников, механиков, мотористов с просьбой посылать их на боевые задания. У многих наших воинов, признанных из освобожденных областей, гитлеровцы угнали на фашистскую каторгу братьев, сестер. Каждый беспокоился за судьбу своих близких.

Почти одновременно с известием о Треблинском лагере смерти было передано сообщение польско-советской Чрезвычайной комиссии по расследованию фашистских злодеяний о существовании «фабрики смерти» под Люблином — в Майданеке. Четыре года в центральной части Европы действовала эта «фабрика» уничтожения людей.

Для человека, попавшего за колючую проволоку Майданека, уже не было пути на волю. Смерть от голода, от болезней, специально распространяемых гитлеровскими «медиками», смерть от плетки надсмотрщика, от пули, на виселице, в газовых печах. В ходу были все способы умерщвления людей, попавших в лапы гитлеровцев. Около полутора миллионов человек из многих стран Европы было замучено здесь фашистскими палачами.

Не меньше погибло и в Треблинке. Ворота этого лагеря открыли освобожденным узникам наши танкисты.

О кошмарных злодеяниях в лагерях смерти рассказывали очевидцы: «Мы видели сотни и тысячи изможденных людей. На них нельзя было смотреть без сострадания, без боли в сердце — кожа да кости, в чем только теплилась жизнь…»

Немедленно в эти районы были стянуты наши армейские медсанбаты и полевые госпитали. Бригады советских медиков делали все возможное, чтобы спасти измученных пытками людей.

Преступления гитлеровских палачей вызывали у нас священный гнев, стремление ускорить окончательный разгром фашизма. «Война теперь идет к концу, — подчеркивалось в одном из приказов Верховного Главнокомандующего, — но оставшаяся часть пути к полной победе будет нелегкой. Подбитый и затравленный фашистский зверь яростно огрызается…

Потребуется еще несколько могучих ударов, чтобы окончательно сокрушить и повергнуть врага в прах».

С огромным патриотическим подъемом был встречен в полках приказ командира дивизии о массированном налете на танкосборочные мастерские противника, расположенные примерно в 130 километрах по ту сторону фронта. Вот этот документ.