Над полем боя

В тяжелый для нашей страны час летное училище, в котором учился К. Давыденко, было направлено в окопы Сталинграда. Во время боев у волжской твердыни Костя командовал взводом разведки, был дважды ранен. После излечения снова попал в авиацию, стал летчиком-штурмовиком. С первых же вылетов он зарекомендовал себя надежным ведущим. В одном из полетов был сбит, попал в плен, но бежал, засыпав конвоирам глаза махоркой. Смелый, но горячий по характеру, Костя шел на любой риск, чтобы нанести врагу максимальный урон.

В этом полете над объектом штурмовки лейтенант Давыденко тоже действовал отлично. Под его неотразимым огнем замолчали зенитки противника.

Под стать Давыденко был и Николай Логунов. Будучи пулеметчиком, он участвовал в боях на озере Хасан в 1938 году. В одной из схваток был ранен. Осколок неприятельского снаряда оставил шрам на его виске. Потом, при поступлении в летную школу, чтобы скрыть от врачей ранение, Логунов изменил прическу и прошел медицинскую комиссию. Прекрасный пилот и меткий стрелок, лейтенант Логунов отличался волевым характером. В любом боевом вылете он всегда искал противника и становился победителем. Николай был рожден для боя.

Такие же смелые и умелые летчики были и в составе нашей группы. С лейтенантом Павлом Арнаутовым мы летали под Гродно. Когда три вражеских снаряда разбили двигатель на моем самолете и я шел на вынужденную, мой штурмовик прикрывали боевые друзья — лейтенанты Павел Арнаутов, Михаил Бабкин и младший лейтенант Михаил Пучков. Их самолеты тоже имели повреждения от зенитного огня, но пилоты не оставили своего ведущего. В крыле самолета Арнаутова зияла пробоина диаметром в полметра. Но машина держалась в воздухе, и Павел сопровождал меня до земли. Одно только сознание, что рядом боевые друзья, которые не оставят в беде, помогало сохранить хладнокровие и присутствие духа, столь необходимые летчику в сложной обстановке.

П. П. Арнаутов

После того трудного для меня вылета с Арнаутовым и Бабкиным мы не раз летали над польской территорией на штурмовку противника в населенных пунктах Рожаны, Замбров, Макув. В трудных боевых полетах крепло наше боевое товарищество.

В составе 312-го штурмового авиационного полка летели прославленные летчики-штурмовики В. Рубцов, С. Василенко, И. Занин, И. Оловянников, А. Симоненко, Г. Светличный. Уверенно вели они своих ведомых на выполнение сложной и ответственной боевой задачи. Каждый экипаж отлично держался в боевом строю, внимательно ведя наблюдение за противником.

Весь путь до цели мы прошли под огнем врага. Но противник так и не догадался о цели нашего полета. Удар был нанесен настолько внезапно, что зенитки, прикрывавшие объект, не успели сделать ни одного выстрела. Лишь к концу штурмовки с западной стороны Мхово ударили две батареи. Однако их огонь был беспорядочен и не причинил нам вреда.

Наши бомбы точно накрыли корпуса мастерских и площадки, где стояли фашистские танки. После захода первой группы штурмовиков там вспыхнул большой очаг пожара, затем — второй. Новая группа штурмовиков — новые взрывы, пожары. Летевший замыкающим в группе 312-го полка Герой Советского Союза Григорий Светличный производил фотоконтроль. Беспристрастный объектив фотоаппарата зафиксировал результаты нашего удара. На фотопленке было отмечено восемь очагов пожара, четыре сильных взрыва. Дивизия в этом вылете потерь не имела.

На разборе боевого вылета генерал-полковник авиации Вершинин дал хорошую оценку нашим действиям. В тот же день полковник Смоловик получил приказ подготовить повторный вылет штурмовиков, но уже по другому объекту. Нам предстояло нанести удар по танкосборочному заводу, расположенному в 25 километрах северо-западнее польского города Псашныш. Командиры быстро уточнили порядок взлета, сбора, следования по маршруту и атаки цели…

И вот мы снова в воздухе. На этот раз гитлеровцы оказали нам сильное противодействие. Вокруг завода они сосредоточили около десяти зенитных батарей. Фашисты, видимо, поняли: раз мы уничтожили их танкосборочные мастерские, то надо ждать нашего массированного налета и на это предприятие.

Однако они не могли предугадать ни дня, ни часа нанесения удара. Нас опять, наверное, ждали утром, а мы прилетели в полдень. Таким образом, снова была достигнута тактическая внезапность. Здесь наше командование руководствовалось еще и гуманными соображениями. Гитлеровцы мобилизовали на завод польских рабочих, и мы не могли допустить, чтобы кто-то из них пострадал. Поэтому для нанесения удара и был избран обеденный час, когда пустели цеха.

Вылет был организован хорошо, но в этот день мы не обошлись без потерь. При перелете линии фронта был сбит самолет Анатолия Бережного. От прямого попадания зенитного снаряда штурмовик загорелся и пылающим факелом пошел к земле. Летчик и воздушный стрелок либо были сразу убиты, либо тяжело ранены или контужены — ни один из них даже не сделал попытки выброситься с парашютом из горящего самолета.