Над Припятью

— принимая пассивное участие в борьбе с Германией, создавать видимость помощи русским, а фактически занимать важнейшие населенные пункты, устанавливая там власть от имени эмигрантского правительства и стараясь создать более благоприятные условия для переговоров с СССР, чтобы принудить его к уступкам в соответствии со своими замыслами.

Эти вопросы обсуждались не только лондонской «верхушкой». Они были и предметом споров высшего командования Армии Крайовой на территории Польши. А время не ждало…

Первая из трех перечисленных возможностей была нереальной из-за неуступчивой позиции эмигрантского правительства в вопросе о восточных границах. Вторая, касающаяся возможного вооруженного конфликта между Советским Союзом и остальными участниками антигитлеровской коалиции, не сулила никакой перспективы. Следовательно, более благоприятной была третья концепция… Этим, по крайней мере, могли обольщаться лица определенного круга, которые отнюдь не должны были реализовывать эту концепцию лично. План «Б», или «Буря», должен был стать той платформой, которая могла обеспечить «верхушке» возвращение в Польшу и одновременно восстановление утраченных в сентябре 1939 года политических и общественных позиций. А о том, что тысячи патриотов, мужественных и честных бойцов Армии Крайовой, окажутся в трагической ситуации, лондонское правительство, как и главное командование Армии Крайовой, отнюдь не думало.

Отдавали ли себе отчет Олива и другие командиры и офицеры Армии Крайовой в том, что они должны стать лишь пешками в партии, которую разыгрывали те, для кого собственное благополучие было важнее, чем кровь и страдания народа? К сожалению, время показало, что многие из офицеров не только знали об этом, но и рассчитывали на это…

А результат этой игры предстал перед нашим народом во всей своей трагичности в августе 1944 года на улицах и баррикадах столицы. Там разыгрался финал плана «Б», или операции «Буря». «Тогда-то… — вспоминает бывший командующий 1-м Белорусским фронтом, наступавшим в направлении Варшавы, маршал К. К. Рокоссовский, — те, кто толкнул жителей Варшавы на восстание, не думали об объединении усилий с приближающимися армиями Советского Союза и польскими вооруженными силами, созданными в СССР. Они думали о захвате власти в столице еще до вступления советских войск. Так им велели хозяева из Лондона».

* * *

— Да, майор Киверский, наступило время испытаний… — сказал, прощаясь, генерал Сергеев.

Командир партизанской дивизии Армии Крайовой молча крепко пожимал руки хозяевам. В течение нескольких часов беседы они не только обсудили интересные, хотя и щекотливые политические темы, но и договорились по ряду организационно-технических и оперативно-тактических деталей. Олива был доволен гостеприимством и доброжелательностью советских офицеров.

«Сразу же по возвращении Оливы мы отредактировали тревожную телеграмму № 629 главному командованию», — вспоминает Жегота — тогдашний начальник штаба, а немного позже командир 27-й Волынской пехотной дивизии Армии Крайовой (теперь уже умерший полковник Войска Польского Штумберк-Рыхтер). Вот содержание этой телеграммы:

«26. III я разговаривал с командующим советской армией, действующей в направлении Ковеля, генералом Сергеевым {6} и полковником Харитоновым. Советское командование намерено сотрудничать с нашей дивизией и ставит следующие условия:

1. Полное боевое подчинение советскому командованию здесь и за Бугом;

2. Признание нас польской дивизией подчиненной Варшаве и Лондону;

3. Дивизия может без ограничений поддерживать связь со своим руководством;

4. Мы должны реорганизоваться из партизанских отрядов в регулярную дивизию;

5. Советское командование исключает оставление в своем тылу каких-либо партизанских отрядов;

6. Взамен мы получим полное оснащение, необходимое дивизии: оружие, боеприпасы, артиллерию, автомобильную технику и продовольствие.

Я условился, что дам ответ после получения приказа от своего командования».

В тот же день генерал Бур-Коморовский, командующий Армией Крайовой, с интересом прочитал эту телеграмму, а затем произошел обмен мнениями между Варшавой и Лондоном… Ответа Олива был вынужден ждать больше двух недель…

* * *