Над пропастью жизнь ярче

У Саши рот раскрылся от удивления. Она, конечно, догадывалась, что Мишка – не кремень, но он вроде греко-римский борец, каратист. В сложных ситуациях должен бы медитировать, а не истерику устраивать.

– Пожалуйста, Саша. Побудь со мной. Только один день. Сегодня, – молил ее когда-то-любовник.

И девушка сдалась. Она ведь одновременно с Мишкой сдавала анализы крови – на вирусную нагрузку и иммунный статус. Нужно узнать результаты. Может, уже пора лекарства пить?

Еще несколько дней назад Александра была твердо уверена: лечиться не будет, лучше поскорей умереть. Но сейчас, когда появился Зиновий, ложиться в гроб расхотелось.

Как ее новый знакомый и предрекал, фазы отрицания и отчаяния миновали. Начинался третий, пока совсем неведомый этап.

* * *

Мишка попросил встретиться в квартале от Центра борьбы со СПИДом. Не привык еще к новому статусу, стыдился маячить возле неприличного места.

– По твоему лицу все равно видно, куда ты идешь, – хмыкнула Саша.

Она торопилась, Михаил полз еле-еле. Потом и вовсе остановился, схватил ее за руку. Произнес с надеждой:

– Саш. Ну, скажи. Пожалуйста. Вдруг у меня ничего нет. А?

Совсем недавно ей хотелось, чтоб у него не просто вирус, но именно болезнь – уже в самом разгаре! – обнаружилась. А сейчас поймала себя на мысли: ей все равно. Ровным счетом наплевать.

Александра поморщилась:

– Миша, пошли быстрее. У меня дела.

Оглянулась на несчастного только у входа. И рассмеялась: парень успел нацепить темные очки, и это в ненастный мартовский день.

– Ты бы еще бороду приклеил, – усмехнулась она.

Решительно подошла к окошку регистратуры. Назвала Мишкину фамилию.

– Где он сам? – сурово нахмурилась дама в ослепительном, даже глаза ломило, халате.

– Вон. Дрожит.

Регистраторша посмотрела без грана сочувствия. Взяла прямоугольную коробку. С космической скоростью зашуршала бумажками.

Саша вспомнила день своего приговора. Тогда ее от регистратуры сразу поволокли к врачу. Причем в сопровождении, кажется, этой самой накрахмаленной дамы.

А Мишку перед смертью попытать решили.

Дама отставила коробку. С царственной неторопливостью встала. Взяла с полки еще один ящик, бумажек в нем было существенно меньше. Снова зашелестела.

Саша встала на цыпочки, вгляделась. В этой коробчонке только инфицированные? Нет, вон заветный синенький штампик: «ОТРИЦАТЕЛЬНЫЙ».

Надо объяснить:

– Он по контакту… – начала Саша.

И в этот момент регистраторша вытащила бумажку. Уточнила:

– Михаил Валерьевич? Год рождения семьдесят восьмой?

– Да, – торопливо ответила Александра.

Дама неодобрительно взглянула на нее. Жестом фокусника перевернула листочек. И повысила голос:

– Молодой человек! Возьмите свой анализ!

Михаил, понурив голову, подошел. Руки его тряслись. Саша все равно сама схватила бумажку. И в изумлении увидела: «ОТРИЦАТЕЛЬНЫЙ».

– Йес! – заорал Мишка.

И ударил в воздух кулаками с такой яростью, что Александра еле успела отпрыгнуть.

* * *

Десять минут спустя она пила воду в кабинете врача. Зубы стучали о стакан, тушь, якобы несмываемая, пачкала лицо. В ушах все еще звучал победоносный Мишкин крик: «Да! Да! Йес! Пронесло-о-о!!!»

Когда-то-любовник на прощание не сказал ей ни слова. Не оглянулся. Она сама оцепенело наблюдала в окно, как он вприпрыжку выскочил из Центра. Швырнул на землю, раздавил темные очки.

«Но как же так? – металось у нее в голове. – Почему такая несправедливость?! Сволочь, меня заразил, а сам не заболел?»

Однако врач твердо заявила, что подобных примеров медицина не знает. Получается, не в Мишке было дело. Наоборот, ему крупно повезло, что не заразился.

И теперь докторша с абсолютно неподходящим ей именем Любовь (Ивановна) уже по второму кругу вещала, словно с трибуны. Что очень важно найти источник инфекции. Что Саша должна проявить сознательность, вспомнить, предотвратить…

Александра никак не могла понять, с какой стати она должна. Собственная жизнь все равно пропала, а на других, если честно, плевать.

Она устало отбивалась:

– Нет, он мой единственный мужчина. Нет, кровь мне не переливали, я у родителей уточняла. Операций не было. Педикюр? Э… я на него вообще не ходила никогда.

– Ладно, – наконец сдалась докторша. – Будем тогда салон проверять. Где вы татуировку делали. «Клеопатра-плюс», все верно?

– Верно, – она равнодушно пожала плечами.

Всхлипнула.

– Саша, вам плохо? – повысила голос врачиха.

Девушка закрыла глаза.

– О чем вы думаете?

Нет, этого лучше не говорить.

Ей сейчас очень, совсем не по-христиански хотелось растереть торжество на Мишкином лице. Пусть не сейчас, но он тоже должен заболеть! Шансы ведь есть. Они с ним не предохранялись. А инкубационный период у СПИДа долгий.

* * *

Саша явилась под сень Пушкина в самом саркастическом настроении. К девушкам с таким лицом, как у нее, с букетами лучше не соваться.