Над пропастью жизнь ярче

– Возможно. И потратила свою пенсию за десять лет вперед. Знаешь, сколько все это стоит?

– Сколько?

– Очень дорого. Крой итальянский. Ткань дорогущая.

– Но красиво! – Саша жадно разглядывала дочь. – Почему мы ей такое не купили?

– Потому что мы повели ее в рядовой танцевальный магазин. К отечественному производителю. А это все из бутика. Очень крутого.

Саша продолжала восторженно следить за дочерью. Произнесла:

– Да. Не врут модники. Одежда меняет многое. Посмотри, как она двигается! Сколько в ней жизни, драйва!

– Тут не только в платье дело, – тепло улыбнулся Зиновий.

Он тоже наблюдал за девочкой и видел, что каждый раз, проплывая в объятиях Веньки мимо их трибуны, Соня счастливо улыбается.

– Они первое место займут. Я чувствую, – твердо произнесла Саша.

И угадала: дочкина пара уверенно завоевала Гран-при.

– Сашенька-а! Дядя Зиновий! – налетела на них Соня после награждения. – Класс, класс, какой класс, что вы приехали!

Подбросила свой победный кубок в воздух, едва не уронила, расхохоталась:

– Я уже как пьяная! Но обязательно буду пить по-настоящему. Мне тренер разрешила пятьдесят граммов. Шампанского. Нальете?

– Наша мама сказала сводить тебя в Эрмитаж, – хихикнула Саша.

– Нет, только не это! – Девочка в ужасе округлила глаза.

– Тогда компромисс. Мы пойдем в ресторан – с видом на Эрмитаж, – сказал Зиновий.

– А где это? – начала Александра. Но быстро догадалась: – Это откуда открытку можно послать?

– Да.

– Что за открытка? – заинтересовалась девочка.

– Сейчас сама все увидишь.

И они отправились ужинать.

Ноябрьская питерская мгла будто на заказ рассеялась. Они сидели у окна на застекленной террасе. Странно было смотреть на строгую, четко выверенную Дворцовую площадь из ленивого, кругленького, уютного кресла.

Еда была безупречна. Официанты заботливы. Зиновий сыпал анекдотами, веселил своих дам. Саша и Соня сидели напротив него. Рядышком, обнявшись, как подружки.

Когда принесли десерт, Сонечка вспомнила:

– А что вы про открытку говорили?

– Сейчас тебе официант расскажет.

Тот немедленно подскочил. Вручил девочке почтовую карточку, ручку. Объяснил:

– Вид на фотографии – точно отсюда, из окна нашего ресторана.

– А что нужно делать?

– Напишите письмо, кому угодно. И адрес. А мы отправим.

– Давайте! – загорелась Соня.

И начала быстро писать, прикрываясь левой рукой.

«Мальчику, что ли?» – усмехнулась про себя Саша.

Она даже не думала подглядывать. Но девочка поставила точку и с выражением зачитала сама:

– Москва. Степанцевой Ольге Егоровне. Привет, мама. Мы сидим в ресторане с Сашенькой и дядей Зиновием. И нам хорошо.

Зиновий побледнел. Девочка бросила на него виноватый взгляд. И с вызовом молвила:

– Я специально так написала. Пусть она взбесится! Потому что с ней мне никогда не было хорошо. И в ресторан они меня не водили, только в «Макдоналдс».

Александра отвернулась к окну. Пусть дочь не заметит ее слез.

Зиновий тихо произнес:

– Так странно… Когда-то я сюда приходил со своим отцом. В последний раз в его жизни. Он умирал от рака, мы приехали прощаться с его любимым Питером. И тогда я тоже отправил открытку. Правда, не маме – самому себе. Но с теми же словами: «И нам хорошо».

– Дядя Зиновий, – смутилась девочка. – Простите.

– За что? – удивился он.

– Ну, я вам о грустном напомнила.

– Соня, да это, наоборот, так здорово! – просветленно улыбнулся он. – Что мы с тобой на одной волне. Наверно, это знак.

Александра взглянула на него умоляюще. Зиновий еле заметно покачал головой. И быстро сменил тему:

– Забыл спросить. Откуда у тебя такие платья красивые?

Дочь приосанилась:

– А у меня теперь спонсор есть.

– И кто же?

– Ой, там язык сломаешь. «Аудит-консалтинг-плюс». Или «Плюс аудит, минус консалтинг», – хихикнула девочка.

– А как они на тебя вышли?

– Ихняя президентша очень танцы любит. Ну и решила вложиться в меня. Типа в восходящую звезду.

– Кстати, знаешь, почему по-ихнему никогда не будет? – с серьезным лицом спросил Зиновий.

– Почему?

– Потому что слова такого нет.

– Ох, – закатила глаза девочка, – ну почему вы не мои родители? Даже, блин, когда мораль читаете – и то не обидно, а весело.

– Кстати, котенок, – вспомнила Саша. – Ты ведь собиралась шампанское пить?

– А что, можно?

– Пятьдесят грамм-то? Да вообще без проблем, – заверил Зиновий. И попросил официанта: – Два больших бокала шампанского. Самого лучшего.

Дочке подмигнул:

– А ты незаметно отопьешь. Хоть половину.

* * *

В полночь они посадили дочку на поезд. Бежали за вагоном, пока не кончилась платформа. Соня вжималась носом в стекло и слала им воздушные поцелуи. Тренер, стоявшая у соседнего окна, смотрела на родственников словно на сумасшедших.

А когда поезд исчез в питерском сумраке и они, запыхавшиеся, остановились, Зиновий сказал:

– Надо колоться. Все, больше не спорю. Время пришло.

– Я тебя люблю, – отозвалась Саша.

И всю дорогу до «Коринтии» оба обсуждали, как это сделать, чтоб нанести дочери как можно меньшую травму.

Потом, в номере, выпили еще шампанского. Занимались любовью.