Над пропастью жизнь ярче

Людмила Аркадьевна с гордо поднятой головой миновала пост ГАИ на выезде из Москвы. Толстый гаишник был увлечен таджиками на ржавых «Жигулях» и в ее сторону даже не посмотрел.

Женщина взглянула на часы. Без десяти три. Морфин в убойной дозе будет действовать минимум до шести. Времени больше чем достаточно, чтоб провести красивый, неторопливый ритуал. А потом она просто выкинет малолетнюю дурочку где-нибудь на обочине. Та вряд ли и вспомнит, что с ней случилось. Хорошо бы долго вспоминала. Год, два. Чтобы вирус максимально проник, отравил организм.

Свой левый профиль в социальных сетях Людмила Аркадьевна уже удалила. Когда приедут на место, она и от неправильных номеров избавится. Пусть ищут Буйновскую, «Аудит-консалт-премиум», «Инфинити». Да если и найдут ее – вдруг, случайно! – никто все равно ничего не докажет.

* * *

Даже облегченной версии, что Соню с неизвестной целью увезла неизвестная женщина, родителям хватило с лихвой.

Ольга Егоровна возмущенно всхлипывала, Иван Олегович рвал и метал:

– Александра! Почему от тебя одни только беды?

Саша было попробовала спорить, но Зиновий прижал ее руку ладонью. Она умолкла. Позволила родителям выпустить пар. Дождалась отцовского деловитого:

– Что теперь делать?

Зиновий оказался готовым к вопросу. Вкрадчиво произнес:

– Иван Олегович! Вы всегда так беспокоились о Соне… Боялись, чтобы она не связалась с дурной компанией. Наверняка вы принимали все меры. Что вы выбрали? Ток-лог? Хэллоспай?

– Ты о чем? – нахмурилась Саша.

Мать тоже смотрела непонимающе.

– Это программы слежения, – быстро пояснил Зиновий. – Монтируются незаметно для владельца в его мобильник.

А отец безнадежно пробормотал:

– Что толку от программы, если у нее телефон выключен?

– Все равно давайте проверим, – решительно сказал его зять.

Иван Олегович послушно включил компьютер. И вдруг выкрикнул:

– Есть! Вот сигнал!

Прочел последнее сообщение – сразу понурился:

– Сигнал потерян. Возможно, батарея разряжена.

– Во сколько?!

– В пятнадцать ноль одну.

– Где?

– Шоссе Энтузиастов. Седьмой километр.

Зиновий нахмурился.

– У нее там дом, дача? – с надеждой произнесла Саша.

– Нет. Точно нет.

– Но там лес. И много глухих местечек, – тоскливо сказал отец.

– Звоните в полицию! – выкрикнула мать.

– Я позвоню. – Зиновий встал.

Саша краем уха слышала, как он коротко и толково объясняет: семиклассница. Увезена от школы. Приметы…

Но пока маховик завертится. Эх, надо было раньше, раньше!

– Пап! – вскочила с кресла она. – У тебя машина какая?

– «Бэшка». Третья.

– Движок?

– Полтора.

– Поехали!

– Куда? На деревню к дедушке?!

– Это лучше, чем просто сидеть и ждать! Поехали!!!

* * *

Сначала Людмила Аркадьевна думала: провести ритуал прямо на кладбище. Символично, красиво – сделать все на его глазах. Перед портретом, на котором сын еще молодой, здоровый и беззаботный.

Но подумала и решила от яркой идеи отказаться. Скоро начнет темнеть. Кладбище, правда, закрывается только в пять, но поздней осенью, в будний день, да еще и после полудня, посетителей никого. Сторожа заметят. Если будет расследование, спалят ее в секунду.

Лучше провести казнь не столь эффектно, зато надежно.

На полпути к Богородскому кладбищу есть прекрасный дикий лес. И в него полно заездов.

В самый первый из них она и свернула.

* * *

Иван Олегович с Ольгой Егоровной с ними не поехали.

Саша, с места в карьер, рванула под сто тридцать.

Когда ей подмигнула кровавым глазом первая полицейская видеокамера над дорогой, вздохнула:

– Отец меня убьет, когда гору штрафов получит.

И прибавила газу.

Зиновий не ответил. Держал планшет на коленях, лихорадочно перелистывал сайты, читал почту. Сообщал Саше:

– Мой знакомый, в регистрационной палате. Недвижимости в Подмосковье у них вообще нет… Сейчас еще один парниша почту тетки взламывает. Может, друзья в тех краях найдутся…

– Ох, Зиновий. Поздно! Поздно будет!

Саша закусила губу. Изо всех сил сдерживалась, чтоб не прибавить скорость прямо на глазах у гаишника на выезде из Москвы.

Он продолжал рассуждать вслух:

– Так. А если, допустим, она решила… все сделать на кладбище? Очень эффектно, в стиле скорбящей матери.

– Бред! Там люди, сторожа!

– Нет никого там в четыре часа. Сейчас… узнаю, где он похоронен. Бинго, Сашка, бинго! Богородское! По этому шоссе, пятьдесят километров. Давай, газуй!

Она обошла по обочине связку из двух фур, полностью заслонявших дорогу. Помчалась дальше. Кладбище? Боже, скажи мне: это кладбище?..

Внутренний голос молчал. И Саша, от злости на него, разгонялась все быстрей и быстрее.

* * *

Хорошо осенью в лесу. Тихо, печально.

Людмила Аркадьевна выключила двигатель. Вышла на свежий воздух.

Паутинки на ветру дрожат, мокрые сосновые иглы хрустят под ногами.

Женщина достала из внутреннего кармана пальто фотографию сына. Очень удобная, в рамочке, с подставкой. Можно разместить на капоте.

Глупости, конечно. Виктора уже нет. Но ей все равно хотелось, чтобы он увидел.

Заглянула в машину.

Девица беспробудно спала.

«А вдруг я ошибаюсь? Во всем? И ее мать ни в чем не виновата?»