Над «пугачевскими» страницами Пушкина

Небезынтересны биографические сведения об отце Ирины Афанасьевны Бунтовой и ее муже. Из ее рассказов Пушкину (IX, 496–497) и Ворониной^{159} видно, что Бунтова в девичестве была казачкой Нижне-Озерной крепости. В 1780-х годах она вышла замуж за казака Бердской слободы Степана Бунтова, у них было шестеро детей, из которых четверо умерли в младенчестве, а в живых остались двое — дочь Наталья и сын Иван^{160}. Сам Степан Бунтов, согласно записи метрической книги Георгиевской церкви, скончался 25 января 1813 г. в возрасте 60 лет^{161}, следовательно, родился он в 1753 г. и, будучи в 1773–1774 гг. молодым казаком, являлся очевидцем событий Пугачевского восстания, в том числе и тех из них, которые были в Бердской слободе, где в течение пяти месяцев располагалась ставка Пугачева и главная квартира его войска. Воспоминания Степана Бунтова послужили для его жены Ирины Афанасьевны источником ее рассказов о событиях, происходивших в Бердской слободе при Пугачеве.

Род Бунтовых восходил, как свидетельствуют архивные документы, к яицким казакам времени Петра I, а позднее — к первопоселенцам Бердской слободы, основанной как крепость в 1737 г. В одной из сенатских книг ЦГАДА содержится «Перепись Бердской крепости атаману, старшинам и казакам, и их женам и детям, — Майя… дня 1740 году», где учтен рядовой казак «Петр Андреев сын Бунтов, тритцати шести лет, Яицкого городка казачий сын, ис того городка записался в Бердскую крепость в казаки тому три года; у него жена Марфа Степанова тритцати лет, Яицкаго городка казачья дочь, ис того городка сошла с мужем своим обще, при них дети: Никифор четырнатцати-, Дмитрей десяти-, Агафья пяти лет, Авдотья году»^{162}, все перечисленные лица были старшими родственниками Степана Бунтова.

Беседуя с приехавшими 25 ноября 1833 г. в Бердскую слободу самарскими дворянами Шелашниковыми и Е. З. Ворониной, Ирина Афанасьевна Бунтова сказала о себе, что она дочь казака Нижне-Озерной крепости, где она жила в дни Пугачевского восстания, что отец ее служил в отрядах Пугачева под Оренбургом, возглавляя казачью команду. Он-то и рассказал ей о событиях, бывших в то время в Бердской слободе^{163}. Совокупность трех несомненных фактов — отца Бунтовой звали, судя по ее отчеству, Афанасием, он был казаком Нижне-Озерной крепости и служил у Пугачева — явилась отправным ориентиром в последующем биографическом разыскании. Ему способствовала находка в архивных материалах именного списка «Нижне-Озерной крепости казакам и разного звания людям», составленного 9 апреля 1774 г. в походной канцелярии генерал-майора П. Д. Мансурова. В списке учтено все мужское население — 143 человека, как находившиеся в момент переписи в крепости, так и отсутствующие в ней по различным причинам. Лишь два Афанасия внесены в список. Один из них, Афанасий Фролов, казачий «малолеток» (до 18 лет), явно не мог быть отцом 13-летней в то время Ирины Афанасьевны. Им, скорее всего, был казак Афанасий Бородулин, о котором в списке сказано, что он в момент переписи отсутствовал, так как был в числе 42 казаков-пугачевцев «в злодейской толпе»^{164}. Большая их часть весной 1774 г. оказалась в плену и содержалась под следствием в Оренбургской секретной комиссии^{165}, но Афанасия Бородулина среди них не было. Неизвестно, в каких местах и долго ли еще продолжались его скитания, но, вероятно, осенью того же года он возвратился к семье в Нижне-Озерную крепость и возобновил прежнюю службу. Три года спустя он имел уже унтер-офицерский казачий чин — служил капралом. В делах Оренбургского духовного правления хранится договор, заключенный 9 мая 1777 г. жителями Нижне-Озерной крепости, а в их числе и капралом Афанасием Бородулиным, с Василием Абрамовым, взявшим на себя обязанности церковного старосты^{166}. Других биографических данных об Афанасии Бородулине в архивах Москвы и Оренбурга найти не удалось.