Над студёной водой

– Ах, хоть бы одним глазком на Белецкого взглянуть, – мечтательно вздыхала полная брюнетка с гладко зачёсанными волосами, одетая в синее платье и жёлтый платок, покрывающий её круглые плечи (Ася готова была поклясться, что она специально принарядилась в самое лучшее по такому случаю). – А то ведь и не верится даже, что на свете такие красивые мужики бывают.

– Да красоте этой – тьфу, грош цена! Вся деланая, – со знанием дела изрекала румяная бабёнка постарше, годков сорока пяти, и без таких приятных округлостей, как у её собеседницы. – Всем известно, что артисты и певцы от пластических хирургов не вылезают. Ненатуральное это всё… и отфотошопленное, к тому же. Вон Игорёк, бывало, сфотографирует меня на телефон, а потом через какие-то, эти… фильтры пропускает, так я сама себя не узнаю – личико гладенькое, как яблочко наливное. Он мне и сам говорит: «Мам, тебе на этой фотке больше двадцати сроду не дашь!»

«Однако, какие познания в области пластической хирургии и фотошопа!» – восхитилась Ася про себя. Эта беседа её откровенно забавляла.

В толпе мелькнуло знакомое лицо вчерашней красавицы-официанточки – очевидно, пришла полюбоваться на приглянувшегося ей накануне Андрея. Девушка не могла знать, что в сегодняшних съёмках он не задействован, но, впрочем, молодой артист всё равно вертелся на площадке – интересно было понаблюдать за тем, как работают другие. Ему самому многому следовало у них поучиться…

Явились поглазеть на съёмку и местные цыгане. Кое-кто из них громко хвастался перед остальными, что его завербовали в массовку (на завтра была запланирована шумная таборная сцена с лошадьми, костром, гитарами и плясками), остальные так же громко завидовали.

Начало съёмки немного задерживалось. Ася не влезала в эпицентр происходящего, чтобы не мешать процессу, но всё равно сообразила, в чём дело: Вера боялась. У неё начался самый настоящий мандраж, поскольку это была её первая роль в кино, к тому же сразу – главная. Жуткая ответственность перед киногруппой плюс толпа народу, явившегося оценить её игру, вызвали у Веры приступ паники и неуверенности в себе. Она засела за ширмой, служившей чем-то вроде походной грим-уборной, и трусила выходить к камере.

Белецкий подбадривал её, как мог: сыпал комплиментами, шуточками и анекдотами, а затем чуть ли не силой заставил бедняжку выпить рюмку коньяка для храбрости. Хорошо, что у продюсера Вовочки всегда была с собой «волшебная фляжка» – царивший на съёмках всеобщий сухой закон на него не распространялся.

Глотнув коньячку, Вера и правда немного расслабилась. Режиссёр дал всем команду занять положенные места. Едва Белецкий появился из-за ширмы с Верой под руку, толпа благоговейно охнула – в едином порыве, точно вздохнула.

– Ой, божечки, не могу… – прошептала та самая полная брюнетка, хватаясь за сердце.

– Тишина на площадке! – гаркнул Семён самым грозным своим тоном. – Пятиминутная готовность для всех. Саша, прогони-ка с Верой текст ещё разок. Соберитесь. Настройтесь, – его слова, конечно, больше предназначались Вере, чем Белецкому, но он тактично не стал акцентировать на этом внимание.

Снимали сцену первого поцелуя графа и Насти – тот самый момент, когда у цыганки начинает зарождаться к нему ответное чувство. По сценарию, в финале сцены Настя должна была с силой оттолкнуть графа от себя – так, что, не удержавшись на ногах от неожиданности, он падал в воду. Температура воздуха в то утро была не выше пятнадцати градусов, а в реке – и того холоднее. Ася для пробы сунула туда руку и даже взвизгнула. Да уж, падение в такую стынь было делом, далёким от приятного… Впрочем, сцену планировалось отснять с одного дубля, чтобы Белецкому не пришлось бесконечно нырять и переодеваться.

– Ему, наверное, вредно мокнуть в ледяной воде, – робко сказала Ася, приблизившись к режиссёру. – У него же сердце…

Семён неопределённо пожевал губами, а продюсер Вовочка только пренебрежительно хмыкнул:

– Он уже большой мальчик, сам разберётся.

– Ему предлагали сделать эту сцену с дублёром, – бесстрастно сказал режиссёр, ни к кому конкретно не обращаясь. – Так нет же, упёрся: говорит, что здесь должен быть именно крупный план. Это, мол, круче, чем спина дублёра.

– Глупое самопожертвование в ущерб здоровью… – заметила Ася осуждающе.

– Да что ты переживаешь понапрасну, Асенька, – вздохнул режиссёр. – Не размокнет. Жена вон и то не протестует, спокойно отпустила его на съёмки… а мы должны перед ним бегать на цыпочках?

Асе словно пощёчину влепили. Семён моментально поставил её на место упоминанием о жене. Ну-ну… Она испытывающе взглянула на Горевого. Неужели догадался? Но его взгляд был абсолютно непроницаемым и невозмутимым.

Начали не очень удачно: Вера сходу запорола несколько дублей. Режиссёр с оператором старались не выдать своего разочарования, но видно было, что они нервничают. Время шло, а Вера всё ещё не могла раскрепоститься. Ася с тревогой поглядывала на неё, искренне переживая, и мысленно посылала сигналы Белецкому: ну, встряхни же её! Поддержи! Ободри и внуши веру в себя!

Он и старался изо всех сил.