Над тёмной площадью

Вокруг него, как мелкая рыбешка вокруг большого добродушного кита, вилась его свита, состоявшая из неопределенного количества разнополых существ, в числе которых были и бесполые. В этой группе также шествовали две дамы преклонного возраста, одетые по всем правилам в вечерние туалеты. Было заметно, что обе они сбиты с толку и чувствуют себя крайне неуверенно. Редкой красоты юноша с золотым ободком в волосах и в тунике, оставлявшей открытой большую часть его тела, возглавлял милую стайку поклонявшихся ему жриц.

Невысокий господин с моноклем, беспокойно озираясь по сторонам, упорно твердил одно и то же:

— Так где же все-таки квартира Эскота? Что за странность! Никак не можем найти квартиру Эскота!

К своему изумлению, Хелен обнаружила, что Осмунд и Пенджли, поглощенные толпой, уже приняты в веселую компанию и толкутся вместе со всеми. Она сразу же сообразила, что Пенджли намерен скрыться, воспользовавшись таким удобным случаем. И действительно, ему ничего не стоило улизнуть в любой момент. Осмунд не смог бы ничего поделать в этакой теснотище. Пенджли будет круглым дураком, если не сбежит, подумала Хелен. Она слышала, как кто-то его уговаривал:

— Все в порядке, дружище! Надо же выпить за его здоровье! Всем нам будут только рады.

Глянув в сторону Осмунда, она увидела, что его держит за руку здоровенный тип.

— Идемте, идемте, сэр, он будет счастлив вас видеть! Сегодня двери распахнуты для всех, нам всем по пути!

Да и сама Хелен мгновенно очутилась в гуще карнавала.

Рядом с ней возникла тощая, очень взвинченная молодая особа, которая так и вцепилась в нее:

— Где мой муж, а? Я вас спрашиваю! — Она была в негодовании. — Уж вы-то точно знаете!

— Мне очень жаль, но я не знаю, — ответила Хелен.

Молодая женщина всмотрелась в нее.

— Извините, — сказала она сердито, — я думала, вы Мэри Петч. Пойдемте со мной. Она куда-то делась вместе с моим мужем, я этого не потерплю.

Терзаемая тревогой и отчаянием, Хелен устремилась вперед. Ощущение нереальности всего происходившего, блуждания в каком-то странном лабиринте, владевшее ею с того момента, как она в тот вечер вернулась в квартиру, толкало ее все дальше. Если Осмунд с Пенджли застрянут на этом карнавале, то ей надо быть поблизости, решила она.

Шествие увлекало их выше и выше по лестнице.

На следующем этаже дверь в квартиру была открыта настежь, и оттуда неслись звуки необычайного веселья. Новоприбывшие гости гурьбой ввалились в переднюю. Хелен обратила внимание на то, что квартира была такая же, как у Осмунда. Но если гостиная этажом ниже, убранная канделябрами, триптихом и прочими предметами роскоши, только что была местом драмы, разыгрываемой небольшим числом участников, то гостиная в квартире номер три в описываемый момент была до предела набита веселыми людьми. Шум стоял оглушительный. Во всю мощь играл граммофон, все пели и кричали. Хелен оттерли в угол. Никто не обращал на нее ни малейшего внимания. Вплотную к ней оказался худой печальный господин в тунике, трико и сандалиях. Он был притиснут к стене и, по всей вероятности, чувствовал себя крайне неуютно.

— И зачем я сюда притащился? — неожиданно произнес он. — Знал же, что так будет и что мне будет противно. А все-таки пришел!

Все происходившее дальше Хелен помнит очень четко. Ее охватило предчувствие приближающейся смертельной катастрофы, словно кто-то, заглушая общий гам, крикнул ей в ухо: «Ну теперь уж вы никуда не денетесь… не смейте шевелиться… попались… еще секунду, и…»

Есть такой кошмарный сон, когда снится, будто ты перебегаешь железнодорожный путь перед несущимся на тебя поездом. Рев локомотива все громче и громче. Ты бежишь, а расстояние между рельсами, вместо того чтобы уменьшаться, увеличивается. Твои ноги словно прилипли к полотну. Ты слышишь пронзительный свисток; огромное черное брюхо локомотива надвигается на тебя, закрывая белый свет… последний, предсмертный вопль, сокрушительный удар…

Хелен находилась совсем недалеко от открытой двери. Вся мебель из комнаты была заблаговременно вынесена, стульев не было, и гости сидели на полу. Единственными предметами, по которым можно было судить о вкусе майора Эскота, были гравюры на спортивные темы — лошади, перепрыгивающие через барьеры и рвы, и тому подобное, — но они терялись на фоне обоев багряного цвета, не в меру густо разрисованных китайскими пагодами. Небольшая прихожая тоже была переполнена людьми, впрочем, как и спальня. Напитки скорее всего были сервированы на кухне и в ванной комнате. Уже не помню, что в этой части мне рассказала Хелен, а что я взял из описаний подобных вечеринок в современной беллетристике. Заметьте, что ни один роман без этого сегодня не обходится.